Религия

Здравствуйте! Я не исповедую православие и вообще христианство, и меня задолбали те, кто считает эту религию единственной в мире (иначе я их реплики объяснить не могу).

— Ка-а-к, ты некрещёная? А вот же у тебя крестик висит! Ну, вот, на шнурочке под одеждой — разве не крестик? А зачем ты тогда украшения под одежду прячешь?

Это девочке даже не приходило в голову, что могут существовать другие обереги и религиозные символы, кроме крестика.

— Ты говоришь, что для тебя духовность и религия имеют большое значение? Да ладно, ты же не верующая!

А это товарищ считает, что все, кто не христиане, верующими быть не могут.

— Все мы живём по Божьим заповедям… — вещает на паре очень православная преподавательница. Я не могу удержаться от замечания:

— Извините, но не все в нашей группе христиане.

— Деточка, но ты же сама христианка, а остальные должны приобщаться к нашей культуре!

— Вы ошиблись, я не христианка.

— Не может быть! Ты же такая воспитанная и умная!

Это просто вы обо мне многого не знаете. И полагать, что христианство объединяет исключительно воспитанных и образованных людей, довольно наивно.

— Она же в Бога не верит! — об общей знакомой.

— Нет, насколько я знаю, она католичка.

— Всё равно не христианка!

Логика, ты где?..

— Я общаюсь с нормальными, верующими людьми, а у тебя в компании сатанисты всякие!

К «сатанистам всяким» таким образом были причислены язычники разных мастей, виккане, агностики, индуисты и, собственно, сатанисты, которых меньшинство. Сатанизм, кстати, тоже религия — вы не знали?

— Я верующая!

— Какая тогда твоя религия?

— Христианство, конечно. Что за глупый вопрос?

Окей. Так и запишем.

Товарищи, в мире полным-полно самых разных религий, а у этих религий множество ответвлений. При этом любое учение приобретает свою окраску в сознании каждого конкретного человека, и есть люди, которые сложили сами для себя свою личную религию. Очень вас прошу: не забывайте об этом и не становитесь адептами христианской монополии.

В нашем городе появилось множество рекламных щитов с цитатами из Библии. И они, надо признаться, приводят меня в недоумение. Я не отношу себя к верующим людям, но знаю, что в тексте Библии есть множество высказываний о любви и дружбе, о радостях жизни и семейных ценностях. Так почему же со всех рекламных щитов нам гигантскими буквами вещают о страданиях?

Взглянешь налево — там кому-то пророчат кару Господню. Взглянешь направо — там обещают гнев небес. Последней каплей для меня стало увиденное вчера послание: «Когда ты будешь вопить, спасёт ли тебя сборище твоё?» Вот уж извините, господа, но это перебор. Эта вырванная из контекста фраза не несёт в себе никакого смысла, только раздражает за счёт фамильярного обращения на «ты» и слов «вопить» и «сборище», явно имеющих негативную эмоциональную окраску. И не стоит говорить, что только грешников бесит напоминание об их греховности. Любому не понравится, если ему будут предъявлять необоснованные претензии — а именно на них больше всего это высказывание похоже.

Если постоянно угрожать человеку громом и молниями, он разве станет лучше? Кто в детстве любил учителей, которые никогда никого не хвалили, зато распекали по любому поводу, записывали замечания в дневник и вызывали родителей на ковёр? От кнута в воспитании порой никуда не деться, но полностью заменять им пряник как минимум неэффективно.

Мне временами кажется, что оформители подобных рекламных щитов похожи на людей, фантазирующих на тему ядерной зимы: мол, на орехи достанется всем, кроме меня, и я буду бродить по опустевшему городу, весь такой в белом пальто красивый. Все вокруг грешны, всех Господь накажет, а я буду смотреть и радоваться… то есть жалеть, конечно же, жалеть их всех. Хотелось бы, если уж зашла речь о вере, напомнить этим людям о существовании такого греха, как гордыня, да ведь вряд ли поймут, к чему это.

Задолбали рекламировать Библию в роли Уголовного кодекса.

Ещё в далёких девяностых годах под окнами нашего нынешнего дома был магазин. Добротное кубообразное двухэтажное здание, где продавали фрукты-овощи, хлеб, молоко и крупы. В начале нулевых магазин окончательно обанкротился. Здание никто не хотел выкупать, и горсовет организовал там сезонную ночлежку для бродяг. Зимы у нас долгие, холодные, с трескучими морозами, а бродяги хоть и спали на тряпках, но хоть не обмерзали в снегу да не застревали в подвалах. А вот лет семь назад появилась некая религиозная община, которая выкупила эту ночлежку и решила переделать бывший магазин-бомжатник в молитвенный дом. Два года ремонта и стройки, шума, мата строителей прямо в наши окна, дыма сигарет и выхлопов — и наконец-таки молитвенный дом предстал во всей своей красе: кубическое двухэтажное здание, обнесённое высоким забором из чего-то похожего на довольно плотную жесть.

Мы искренне надеялись, что на этом неудобства, доставляемые этой общиной, прекратятся. Район у нас на отшибе города, из тех, что семейного типа, с кучей двориков, детских площадок и, конечно же, разновозрастных детей. И все жильцы были совсем не в восторге от шума, мата, который впитывался детьми очень быстро и прочно, и загазованности пространства, вплоть до того, что летом приходилось выбирать: вариться из-за жары или нюхать машинно-строительную вонь.

Короче говоря, община заселилась и стала проводить службы.

Им оказалось слишком мало прихожан, и они стали активно и агрессивно пропагандировать свою веру и своего бога среди жильцов окрестных домов. Поток верующих увеличился, а вместе с ним — и поток пожертвований. Так в доме появилось пианино. Оно было дешёвым, старым и не подлежащим настройке, но община быстренько склепала хор и стала проводить репетиции под это самое пианинко. Ночью, часика эдак в два-три, ежедневно. Да и ещё на воскресных службах выступали с шести утра и до двух-трёх часов дня. Мы ругались, вызывали милицию, но хористы так громко визжали и завывали под расстроенное пианинко, что грохот четырёх ментов по своему жестяному забору они не услышали. Зато его услышали все окрестные спящие дети и большинство взрослых. Это повторяется и по сей день.

В 2010 году стройка возобновилась: община скопила на крышу получше. Теперь снег постоянно скатывался вниз, что создавало, во-первых, опасную ситуацию из-за падения снега и сосулек с крыши (его никто не убирал и не озаботился установкой защитных выступов), а во-вторых, кучи снега почему-то падали прямо на единственную дорожку от дворов к транспорту. Первопроходцам приходилось проторивать себе пути в сугробах по талию взрослому человеку; школьника там вообще видно не было. Тогда же на заднем дворе, прямо под нашими окнами, организовали стоянку для прихожан. И там некий батюшка (или кто там у них?) припарковал своё ведро с гайками. Каждое утро он выходит, прогревает свою тарантайку, она стреляет, воняет, шумит, создаёт мощное тёмное облако выхлопа, которое мешает дышать, и будит всех домочадцев, а затем глушит мотор и уходит. Раз в неделю доливает какого-то самого дешёвого и хренового топлива и смазки и снова воняет. А по воскресеньям приезжают прихожане на трёх-четырёх автобусах типа древнего «Икаруса», а то и ЛАЗов, с тем же амбре.

В 2013 году пианинко наконец-то приказало долго жить, и вместо него купили большие колонки и караоке-центр. Теперь хористы завывают в микрофон. За всё это время они не продвинулись в красивом и душевном песнопении ни на йоту, так что теперь у нас по ночам завывает хор кошек, коим поочерёдно придавливают хвосты дверью, а на воскресных службах к ним присоединяются прихожане с примерно такими же вокальными данными и таким же результатом.

И вот сейчас роют место под фундамент: к следующему лету планируют воздвигнуть звонарню. Причём не маленькую, на один колокольчик, а пафосную, большую, на добрых два десятка колоколов разных размеров.

И всё бы ничего, но я напомню: от стены молитвенного дома до ближайшей стены дома — 20 метров, а сама эта молельня стоит в дворике с одним въездом-выездом, что означает, что и без того не самый тихий звук будет резонировать, отбиваться от стен и сливаться в ужасающую какофонию.

И что самое обидное, в борьбе с ними не помогают никакие законные средства и способы. Полюбовно вопрос не решается, потому что «мы же верующие» и «наши права ущемлять нельзя». Так вот, верующие! Бедненькие вы мои, ущемлённенькие! Вы не просто задолбали, вы вынудили нас выйти на тропу войны. Если по-человечески вы не понимаете, то у вас по воскресеньям будет пропадать свет, будут падать пакеты с протухшими яйцами прямо на машины. А самое главное, что несколько соседей приобрели довольно внушительные инструменты, для которых оградка из жести не представляет никакого препятствия. Так что в следующий раз во время ваших песнопений по ночам вас постучат по плечу, а дальше — и по зубам могут пройтись. Задолбали своей тупостью и борзостью. Отправить бы вас к вашему богу. Прямым рейсом.

Я сатанист! Теперь, когда я привлёк ваше внимание, я расскажу подробнее.

Вот тут семинарист писал кучу правильных вещей про часы, деньги РПЦ и так далее. Вроде всё отлично, только почему-то он считает, что все неверующие — плохие люди, потому что у них нет веры в Бога, которая помогла бы делать правильный выбор.

Так вот, я сатанист. Нет, я не режу детей, не пью кровь девственниц и не провожу ритуалов ночью на кладбище. Это дело дьяволопоклонников. Сатанизм же, как бы непонятно вам это ни было, — не религия, а мировоззрение. В сатанизме жизнь человека — это высшее благо, и отнять его нельзя. А ещё нельзя мешать другим людям, нужно бороться за свои права и интересы.

Я работаю в больнице и помогаю людям. Каждый раз я здороваюсь с соседями по дому, помогаю, если кто просит, а часто и без просьбы просто перевожу бабушку через дорогу, поднимаю коляску по ступенькам, подкидываю мелочь, если кому-то передо мной в очереди не хватает нескольких рублей. Всегда уступаю место в транспорте пожилым людям, девушкам и всем, кто слабее меня. Я в жизни никого не ударил первым, ни разу не сказал «нет», если имел возможность помочь, и не сказал грубого слова без повода.

Однажды меня избили ребята с крестиками на шее. Почему-то чаще всего хамят, матерятся и ведут себя как животные люди с крестиками. И чем больше крест, тем громче они это делают. Кстати, кто из вас, с символами боли и преступлений на груди, знает, что крестик нужно носить под одеждой, а не над ней? Меня выгнали из церкви за «не ту» одежду, когда я пришёл поставить свечку за упокой моей умершей бабушки, которая была религиозна. Меня чуть не исключили из школы за то, что я честно признался, что отношу себя к сатанистам. И выгнали бы, если бы я не был вторым по успеваемости в классе и не ездил бы на всякие конкурсы и олимпиады от имени школы.

Мне обидно, что отменяют концерты моих любимых групп. Мне обидно, что закон о защите прав верующих распространяется не на всех верующих, а только на православных.

А задолбали меня не ПГМнутые верующие, с которыми все уже смирились — их хоть можно понять, они за своей верой не видят дальше своего носа, — а вот такие вот снобы. Вы говорите, как прогнила вся наша религиозная система, а сами считаете себя лучше других. Вы циники, эгоцентристы и лицемеры. И никто больше.

Когда люди хотят защитить или оправдать свою точку зрения, они нередко приводят удивительные аргументы. Но православный, сравнивший свою потребность в религии с зубной болью, удивил.

Когда-то давно, когда все мы жили совсем в другой стране, на занятии по философии мы обсуждали тему религии. И преподаватель сказал тогда удивительную вещь, которая врезалась мне в память и до сих пор кажется справедливой.

В основе любой религии лежат три аспекта. Первый — страх перед окружающей действительностью и желание заручиться поддержкой неких высших сил. Именно этот аспект послужил причиной появления многочисленных политеистических религиозных систем, суть которых сводилась именно к задабриванию какой-то конкретной стихии с помощью молитв и жертвоприношений.

Второй аспект, возникший позднее — обозначение принадлежности к определённой группе, внутри которой существует свой уклад и установлены некие правила общественного поведения. Религия выступает здесь как инструмент управления, с помощью которого можно заставить отдельно взятого человека вести себя так, как того требуют интересы группы, даже если это противоречит его собственным интересам. В то же время религиозные заповеди, в категоричной форме диктующие определённые правила и нормы поведения, во многом освобождают человека от необходимости делать выбор и взвешивать последствия собственных действий.

Третий аспект — это взаимоотношения человека с его внутренним моральным законом, иначе — с собственной совестью. Называя совесть богом и помещая её во внешнее пространство, одновременно превращая её в отдельное от себя высшее существо, наделённое возможностью казнить и миловать по своему усмотрению, человечество совершило преступление против самого себя. Дело в том, что следовать внутреннему моральному закону, подвергая каждый свой поступок безжалостному анализу, во все времена могли только единицы. А «договариваться» с отделённой от себя совестью в виде бога доступно каждому. Чего же проще — совершив неблаговидный поступок, следом соверши набор странных и бессмысленных действий, именуемых ритуалом очищения или покаяния, и живи себе дальше, свято веруя в то, что о неблаговидном поступке можно забыть.

История знала множество примеров такого поведения — и покаянные посты, и паломничества к святым мощам, и самобичевания… И продажу индульгенций, где взаимоотношения с внутренним моральным законом были цинично сведены к товарно-денежным отношениям.

Сколько я ни смотрю на современное лицо православия, столько же я вижу именно эту торговлю между человеком и его совестью. И получается, что именно у господ православных проблемы с нравственностью и ответственностью за свои поступки, раз именно им требуется постоянно о них напоминать.

Бросил стареньких родителей в глухой деревне без элементарных удобств и забыл о них? Когда они умрут, главное — похоронить их по-православному, положенное число свечек поставить и положенные молебны заказать. И можешь спать спокойно: всё правильно сделал.

Ел поедом своих детей и внуков, которые имели наглость пытаться строить свою собственную жизнь не так, как тебе хотелось, или просто жил в своё удовольствие, не интересуясь никем, кроме себя, пока здоровье позволяло? Завесь весь дом иконами, складывай правильно персты и читай молитвы. А завтра продолжай делать то, что делал раньше, бог простит своего верного.

Шёл по головам, поднимаясь по карьерной лестнице, не гнушаясь никакими средствами? Выдержи пост, совместив его с диетой для похудения, и сходить исповедаться не забудь. Бог в помощь.

Был всю жизнь, что называется, «ни богу свечка, ни чёрту кочерга»? Ничего страшного, нахватайся умных слов наподобие «сорокоуста» и «епитимьи», пару раз в год по большим праздникам пройди поближе от церкви и клейми позором всех, кто так не поступает. Ведь это так нравственно.

Задирай нос, считай всех, кто не как ты, красивый в белом пальто, бессмысленными скотами, недостойных пыли с твоих ботинок. Ведь ты-то не такой, как они, ты особенный, ты наделён правом отделять зёрна от плевел.

Вот только «зуб»-то продолжает болеть, потому что никуда встроенные нравственность и совесть не делись. Хоть как ты их назови и хоть чем пытайся от них отгородиться, чтоб не мешали. И никакие ритуалы и высокопарные рассуждения эту боль заглушить не могут. По крайней мере, пока. Ну да можно помолиться покрепче — авось отступит.

И вот почему-то есть стойкое убеждение, что если и есть бог на самом деле, то сильнее, чем его последователи, никто его задолбать не сможет.

Я православный. Нет-нет, долой эти шаблонные ассоциации! Я молодой, активный и достаточно успешный человек, но православный. Моя вера — это мой сознательный выбор, хотя в церкви я почти с самого детства. Я из нормальной семьи, в школе учился на отлично, занимался во всех интересных кружках и студиях. Мне просто это интересно. Это моя жизнь. Я поверил Богу и действительно стараюсь жить по Его заповедям. Наука мне в этом нисколько не мешает (скорее наоборот), приличная и модная одежда — тоже, да и вообще всё то, что нас окружает.

Я не убежал в монастырь, не отрезал себе член и даже не потерял рассудок. Я слежу за своим телом, своим образованием и — вот оно, самое главное! — за своими поступками. Чем же тогда отличаются верующие от неверующих? Да тем, что неверующие, может, и понимают где-то глубоко в душе, что они не совсем хорошие и не всегда себя правильно ведут, но делать с этим ничего не собираются. А зачем, если Бога нет, жизни после смерти тоже? И вообще, нравственности нет — каждый сам решает, что для него добро, а что зло (так сейчас учат школьников по учебнику «Основ светской этики»). Верующий же признаёт свои ошибки и стремится к их исправлению.

Кто же меня задолбал?

Православные. Они, родимые. Неважно, батюшки они или бабушки. Меня люто задолбали те, кто давно и крепко заразился ПГМ и свято верит в свои собственные суеверия, абсолютно фанатично убеждая в них других. Нельзя беременной ходить на кладбище? Нельзя есть вилкой на поминках? В храм девушке нельзя без покрытой головы? Бред!

Меня задолбали те, кто работает в церкви, совершенно забывая о том, что не они здесь хозяева. Они смущают, пугают, ругают впервые зашедших в церковь людей, ведут себя как высшая каста, как самые просветлённые и почти святые, но при этом, обругав тебя, смиренно добавляют в конце: «прости меня, великогрешную Рабу Божию» (именно так они говорят или пишут — с большой буквы).

Меня задолбали православные активисты, которые почему-то решили, что добро обязательно должно быть с кулаками, и нам срочно нужно вернуть инквизицию и закидывать какашками всех тех, кто не приходит в воскресенье в церковь.

Меня задолбали необразованные, «неклиентоориентированные» священнослужители, которые относятся к своему служению как к работе. Именно они умудряются «тыкать» восьмидесятилетним бабулькам, «строить» людей, которые и зашли-то только свечку поставить, быстро-быстро-быстро тарахтят свои молитвы, забирают «честно заработанные» деньги и валят жить дальше своей абсолютно светской жизнью.

Меня задолбали все они. Безумно. Но при этом меня не задолбал Бог, патриарх Кирилл и ещё много-много-много хороших людей. Церковь — это люди. Люди, такие же, как и мы с вами. Приходя в церковь, они не становятся святыми, но они точно знают, зачем туда пришли.

Я семинарист. Я сам скоро стану священником, и поверьте мне: я знаю про деньги РПЦ, часы патриарха и нанопыль не меньше вашего, но меня это ни капли не отвращает от Бога, которому я верю. Что мне дело до злой медсестры, страшного врача или вредной бабушки из очереди в кабинет стоматолога, если у меня действительно болит зуб? Кому станет легче, если я скажу: «меня обидели», «мне тут не нравится» или «задолбали люди, которые верят в медицину»? Зуб-то болеть не перестанет.

Если вы действительно в Него верите, если вы захотели с Ним пообщаться, то что вам все они? Не обращайте на них внимания. Мир полон настоящих хороших священников и адекватных православных. Да-да, они существуют, хоть они вас и задолбали…

Несколько лет назад моя страна, как тогда казалось, получила шанс на возрождение, наконец-то скинув с себя заржавевшие оковы идеологии столетней давности.

Несмотря на катастрофическое технологическое отставание, нищету и бытовые проблемы населения, перспективы были хорошие, вот только нужно было исправить то и это, перетерпеть проблемы, побольше работать и развивать страну. Но потом что-то пошло не так.

В бывшей атеистической стране по-настоящему разрешили исповедовать любую религию. Конечно, можно было и раньше — но тогда посещение церкви несло неприятные последствия по партийной или профсоюзной линии, а вот теперь стало совсем можно. Поначалу это было неплохо, даже интересно, но как-то очень быстро одна из конфессий вдруг захватила умы государственных чиновников: те самые люди, которые когда-то носили партбилеты КПСС и гневно осуждали «религию — опиум для народа», теперь внезапно оказались воцерковленными верующими, отстаивая на камеру службы со свечками в руках. Повсюду началось строительство церквей ударными темпами; да если бы с той же скоростью строили жильё, то у каждого взрослого в стране давно была бы своя квартира! Пропаганда своей веры — естественное занятие жрецов любой религии, но теперь она оказалась подкреплена всей мощью государственной власти, как во времена Средневековья.

Я вполне допускаю, что каждый может верить во что-то своё, но насильственное насаждение веры ничего, кроме резкого отрицания, у меня не вызывает. Так моя страна стала от меня чуть-чуть дальше.

Экономические проблемы, связанные с устаревшими технологиями и развалившимся производством, вдруг чудесным образом оказались компенсированы резким ростом цен на нефть на мировом рынке. Оказалось, что наши нефть и газ кому-то нужны, что за них готовы платить, и платить много. Огромные международные долги оказались выплачены, денег становилось всё больше и больше, и люди обрадовались, что жить стало лучше: теперь можно было купить самые новые импортные автомобили и самые большие импортные телевизоры.

О том, что перекос в сторону добывающих отраслей фактически поставил крест на модернизации промышленности, стараются не говорить, а между тем законы рынка не обманешь: зачем кому-то вкладываться в развитие технологий, если вместо одной бочки нефти можно продать десять, да ещё в десять раз дороже?!

Так мечта о технологическом и научном развитии оказалась похоронена, а моя страна стала ещё чуть-чуть дальше от моего же идеала.

На смену бандитскому беспределу 90-х пришёл беспредел законодательный: если раньше на тебя могла наехать местная бригада с требованиями платить за спокойствие, то теперь почти то же самое делается строго по закону: в любой момент может быть принят очередной закон, повышающий какие-то платежи и отчисления, запрещающий и наказывающий штрафами, а то и уголовным преследованием. Но если с бригадой ещё можно было договориться по понятиям, то договариваться с законотворцами выйдет гораздо дороже.

Даже если ты просто живёшь у себя дома и ничего не делаешь — не факт, что ты ничего не нарушаешь уже сейчас и не окажешься преступником завтра. Например, один завалявшийся в столе патрон от «мелкашки», купленный ещё в детстве в ближайшем магазине «Спорт», может теперь стать причиной уголовного процесса и судимости за незаконное хранение оружия и боеприпасов, а неудачный комментарий в интернете — распространением экстремистских призывов с использованием средств массовой информации.

Так были похоронены мечты о справедливости и спокойной жизни, и страна ещё больше отдалилась от идеала.

Когда-то интернет стал средством получения актуальной информации, недоступной через телевидение или газеты. Новости, события в нём появлялись гораздо раньше, чем успевали готовить телепередачу или номер в печать. Сейчас же вовсю блокируются неугодные новости, замазываются спорные темы, зато вовсю расцвела пропаганда выдуманной реальности, придуманной модными политтехнологами. Про традиционные СМИ и говорить незачем: там вообще не осталось ничего, кроме откровенно заказных материалов, когда на кости из двух-трёх реальных фактов навешивается гора домыслов, вымыслов и фантазий.

Так мечты о свободе слова в стране накрылись медным тазом.

«Эта страна» уже никогда не будет «моей». Потому что это там, в «моей» стране, люди имеют возможность получать любую информацию, говорить, что думают, верить во что хотят, вести бизнес, растить детей, просто спокойно жить, не опасаясь никаких подлянок со стороны властей. Мы все могли бы в ней жить, но что-то пошло не так…

Как же задолбало это «что-то»!

Умудрилась обидеть незнакомого человека, буквально не вставая с постели.

Больница, тихий час. Я сплю, другие девчонки кто дремлет, кто просто лежит. В палату входит сестра милосердия, громко и проникновенно спрашивает: «Ой, вы спите?» — и ничтоже сумняшеся начинает гнуть, что называется, свою линию: в больницу привозят мощи некоей Матронушки.

Я, честно, не знаю, кем была Матронушка. Я люблю Бога, но человек не воцерковленный и от православия, признаться, далёкий. Наверное, поэтому женщина из всего нашего «палатного общества» безошибочно выцепила именно меня и пошла в атаку: мол, пойдёшь мощи-то глядеть? Я помотала головой и попыталась отвернуться к стене, дабы продолжить прерванное занятие. Не тут-то было! Женщине стало сильно интересно, почему я отказываюсь от такого важного мероприятия. Я озвучила ей очевидный факт: на данном этапе в церковь не хожу (да и раньше не ходила), мощами не интересуюсь… Крещёная ли я? Да, крест на мне (для меня это символ принятия Божественной воли и сохранения любви в любой ситуации).

«Может, теперь отстанет, поняв, что я не безнадёжна?» — подумала я. Нет. Молюсь ли я? Да, молюсь, регулярно, как умею, когда ощущаю тягу к этому, когда испытываю реальное чувство благодарности Богу… (Какая ж тебе, тётенька, разница, ведь молитва — дело личное, если не сказать интимное?!)

Знаю ли я, как правильно молиться Матронушке? Тут я, каюсь, не выдержала: накопившееся раздражение дало о себе знать. Сказала женщине, что я молюсь Богу, а не Матронушке. Не слушая её монолога, всё-таки отвернулась к стене и сделала вид, что засыпаю. Помолилась, конечно, прося прощения за раздражение и пытаясь его преодолеть.

Позже девушка из моей палаты укорила меня за то, что я нагрубила сестре милосердия. Я вроде бы не грубила, но разговаривала действительно жёстко и неохотно. Человек прервал мой сон во время тихого часа, несмотря ни на что, начал предлагать мне… ну, назовём это услугой (другого слова, увы, подобрать не могу). В ответ на мой отказ от услуги вместо того, чтобы отстать, засыпал меня вопросами и начал насильственно навязывать своё мировоззрение… Ну вот зачем всё это?! Откуда у таких женщин и бабулек берётся столь непоколебимая уверенность в том, что они избрали единственно верный путь? Зачем это умничание, высокомерие, откровенная неприязнь к тем, кто на них не похож, кто идёт другим путём или пока только нащупывает его? Такие люди везде лезут без мыла, потому что привыкли, что все их считают чуть ли не святыми; плевать они хотели на всех, ради своих высоких целей они могут пойти по головам, не обращая внимания ни на кого и ни на что — а как же, с ними же правота. И приставать ко мне женщина начала именно затем, чтобы лишний раз потешить своё ощущение правоты по жизни, как это ни печально.

Недавно задумывалась об этимологии слова «православие», и мне показалось, что оно буквально означает «прославление правоты». Но это так, досужие домыслы, конечно.

Я хорошо чувствую эмоции людей. Уходя из палаты, женщина опять же проникновенно, но абсолютно неискренне извинилась и при этом очень громко подумала, что неплохо бы мне сгореть в аду.

Что ж, надеюсь, она смогла справиться со своими эмоциями. А я постараюсь, в свою очередь, не осуждать её.

Я не отношу себя к верующим. Теорию, так сказать, знаю, но в церковь не хожу и пост не соблюдаю.

Два раза в год в нашем городе случается бедствие, из-за которого перекрывают весь центр, и движение транспорта останавливается. Несут икону из точки А в точку Б. Несут обязательно в будний день в девять утра, а перекрывают город с восьми. Как хочешь, так и добирайся на работу. Ну да ладно, два раза в год можно и потерпеть, и заранее приехать.

Я работаю в магазине на самой центральной улице. Вся эта толпа верующих идёт за своей реликвией мимо наших окон. И в связи с этим у меня два вопроса.

1. Для кого написаны все эти их заповеди?

2. Где красивые петунии с наших окон, которые мы посадили на подоконниках для украшения любимого города?

Четыре метровых подоконника, красивые кованые подставки (хоть приварены, а то и их бы стащили), четыре длинных контейнера с землей и всего два цветка. Выдрали почти все.

Да, мне жалко цветы. Это не только деньги, которые за них заплатил магазин; это ещё и труд нашей уборщицы, которая их холила и лелеяла, ухаживала, как за собственными.

Противно, аж плеваться хочется.

Меня задолбали православные. Нереально. Я испытываю к вам ненависть. Ко всем. К тем, кто ходит в церкви и не ходит. К тем, кто искренне считает, что несёт свет истинной веры, и к тем, кто просто соблюдает обрядность, потому что так принято. Знаете почему? Потому что вы лезете в чужую жизнь и уверены, что имеете на это право.

Буквально месяц назад я в вашу сторону дышал ровно. Но сегодня вы и вам сочувствующие срывают запланированный концерт группы, которую я слушаю с 1998 года, о котором я даже мечтать не смел.

Пожалуйста, сидите дома, калечьте своих детей и близких своей религией, но не смейте лезть в чужую жизнь. Представьте, кроме ваших вкусов существуют другие.

Вы всё время строите из себя пострадавших, для защиты ваших чувств приняли закон. А я не религиозный человек. Почему никто не защищает мои чувства? Меня оскорбляет крестный ход по телику вместо репортажа из планетария. Меня оскорбляют золотые крестики на ваших шеях, которые вы выставляете напоказ и даже не думаете, что это не украшение. Меня оскорбляет, что вы не знаете собственной религии, которой так кичитесь.

Меня задолбало, что теперь это православие пихают везде — в школы, институты, больницы. Это модно-стильно-молодёжно. Меня задолбало, что вы повсюду втискиваетесь, а потом вопите: «Ах, меня оскорбили-обидели! Ах, срочно все в церковь!»

Я обычный человек. Я не ем младенцев на завтрак, не развращаю школьниц на обед и не занимаюсь свальным грехом вместо ужина. Я просто слушаю музыку. Разную. Она мне нравится. А вы — нет.