Прекрасный пол

Некогда я работал в небольшой верстально-дизайнерской фирмочке. Стены конторы были увешаны натюрмортами моего авторства, но не на продажу, а токмо ради украшения, о чём я и извещал покупателей.

— Рисунки ваши?
— Да, мои, они для украшения висят.
— Но вы в принципе можете такое нарисовать?
— Такое — да, но я на заказ не рисую.
— Но у меня есть парень, я хочу подарить ему портрет вот в этом стиле!

Девушка указывает на чёрно-синюю акварельку. Я наглядно представляю получившегося зомби, хихикаю про себя.

— Я не рисую портреты, не умею ещё.
— Но… но… Нарисуйте его, пожалуйста!..

Слово за слово, и мне были представлены фотографии оного парня — на природе с пивом, конечно. Девушка просто слёзно умоляла нарисовать свет её очей, не слушая возражений. Самое же прекрасное началось, когда я сдался:

— Ладно, с натуры могу рискнуть попробовать.
— Нет! Это будет сюрприз!
— Тогда фотографию в фас.
— Нет! Это будет сюрприз! И вообще, — глаза девушки становятся мечтательными, а поток сознания окончательно выходит из-под контроля, — ты не находишь, что ему пошла бы форма? Нарисуй его в форме, как в «Адмирале»! И на троне, в короне…

Каюсь, на этом месте я заржал.

Работаю в магазине косметики и бытовой химии консультантом по уходу за волосами. Самый любимый вопрос: «А почему скидки? У вас что, просроченный товар?»

* * *

Когда появилась реклама шампуня Syoss («Сьёс»), покупатели радовали каждый день. Как только его не называли: и «Соус», и «Соýсе», но все рекорды побила эта покупательница:

— У вас есть шампунь «Ссаньё»?
— Что, простите?
— Шампунь «Ссаньё»!
— Вы, наверное, имели в виду «Сьёс»?
— Девушка, я же сказала: «Ссаньё»!

* * *

— Мне нужна краска для волос.
— Какая?
— Я не помню.
— Может, помните, как выглядела упаковка? Название, цвет, номер?
— Нет. Как на моих волосах.
— Я не могу так определить?
— Почему?

* * *

— Девушка, где у вас шампунь «Шварцнеггер»?
— Э-э-э… «Шварцкопф»?
— Какая разница? Всё равно похожи!

Здравствуйте, дорогие автолюбители и особенно дорогие автолюбительницы! Хочется поделиться рассказом о достойнейшей из ваших коллег, обнаруженных мною сегодня в пробке.

Будучи в кои-то веки ничем не загруженным, сижу на пассажирском кресле, слушаю музыку да радуюсь жизни, глядя по сторонам. Справа от меня — классика жанра: высокий чёрный джип и крашеная блондинка в нём. Но какая!

Руль — это табу: в пробке надо рулить, как на велосипеде, одними ногами, резко газуя и пугая до полусмерти водителя машины спереди. При этом дорога внимания не заслуживает: самое лучшее занятие — попудрить носик, глядя в зеркало заднего вида. Я уж молчу о том, что пудрить-то нечего: девочка хоть и покрасилась в ядовитый цвет, но очков ко внешности этой ей не прибавило. Видимо, тоже подумав об этом и решив пуще прежнего облагородить носик, девочка, забив на эстетические чувства соседей по пробке, начала выдёргивать из него волосы. Судя по длительности процесса, она либо некогда работала в инквизиции, либо являлась мазохисткой, либо самкой неандертальца, в чём я уже мало сомневаюсь.

Но больше всего девочка поразила меня уже возле конца пробки. Оказывается, всё это время она активно жевала жвачку (и как она её во время назальной экзекуции не проглотила?) и перед тем, как лихо газануть с места, облив нам из лужицы крыло до крыши, аккуратно жвачку сплюнула. Метко, прямо в наше окно: пусть хоть одно, дескать, яркое пятно посреди грязи будет.

Дамы, вы извините, но уговори я водителя (тоже женщину, но менее «продвинутую») догнать джипчик, убил бы на месте, чтобы другим людям грех на душу не брать.

Милые мамусеньки, я — медицинский работничек. Тьфу, блин! Я-то умею нормально говорить, без уменьшительно-ласкательных суффиксов. А вы?

«У нас была гипоксийка». Ладно, что у обоих, это уже понятно. Но за что вы грозное состояние так ласково назвали? От гипоксийки иногда и параличик бывает.

«Темпу померили — нормальная». Тем-пе-ра-ту-ра. Внятно и по слогам. Показателя «темпа» не существует.

«Ну, ещё аллергийка у нас». Туда же, к гипоксийке… Есть ещё варианты: поллинозик, дерматушечка и астмочка, наверное.

«А у нас была желтушка». Кто-кто? Ваша желтушка — десяток болезней одна другой страшнее.

Глядя в пасть крокодилу, вы назовёте его крокодильчиком? Так зачем издеваетесь над терминами, в которых ничего не понимаете? От того, что вы назовете цирроз циррозиком, проблема меньше не станет.

Почитала я женские истории на «Задолба!ли», и как-то печально мне стало за нашу «сестрию». Зато сложился чёткий архетип этой невероятной женщины.

Она попеременно супермодель, содержанка и проститутка, подрабатывающая на три руки. У неё ринопластика, сисепластика, мозгопластика, и по этому поводу все ей жутко завидуют и гнобят несчастную. Женщина уверена, что все, кто без сисепластики, ходят немытыми и небритыми.

Чаще всего женщина — убеждённая «чайлдфря», чем весьма гордится. Видимо, это единственная позиция, о которой героиня хоть что-то слышала. Ни одна из дам на моей памяти не похвасталась активной гражданской работой или докторской степенью.

Героиня убеждена, что все вокруг смотрят на неё с осуждением, за что презирает общество чуть более, чем полностью. То, что существуют миллиарды людей, которым плевать на её образ жизни, блокируется мозгопластикой.

А я вот стою, варю пельмени, вся такая с немытой головой и в грязных тапках. И так почему-то жалко этих Достигнувших Совершенства Девочек!

Меня удивляют критерии определения платежеспособности, которыми пользуются многие продавцы. Вот представьте себе ситуацию: с одной стороны гламурное кисо в платье Versace и с сумкой Dior, благоухающее недешёвыми духами за километр, в полной боевой раскраске. С другой — скромно одетая девушка в простых джинсах и куртке, без духов и макияжа. Обе одеты чисто, опрятно, аккуратно и со вкусом. Как вы думаете, кому продавец процедит с насмешкой в глазах: «Девушка, это дорогая вещь»? Номеру два — девушке, одетой просто.

Казалось бы, так просто задуматься: при одном и том же уровне дохода кто из них больше тратит на одежду, обувь, бижутерию, косметику и прочее, и у кого в итоге на всё остальное остаётся меньше денег?

Есть у меня любимый магазинчик, торгующий украшениями ручной работы из полудрагоценных и поделочных камней. Постоянным клиентам полагаются бонусы, подарки и скидки. Никаких карточек, талончиков и купонов нет: постоянного клиента узнают даже новые продавцы, завидя авторские серьги и кольца.

Зашла поглазеть на новинки, понравились серьги. Пока я их вертела в руках, зашла мадама и начала обо всём расспрашивать, мерить, изучать. Пока мадама углублялась в кольца, мне начали выписывать серёжки со скидкой в 25%. Ох, что началось!

— Раз у вас скидки, я куплю два кольца по цене одного.
— У нас скидки только постоянным клиентам, и такие акции мы не проводим.
— Да ладно вам, от вас что, убудет, что ли?
— Если мы будем каждому давать скидку, то станем работать себе в убыток.
— Да вы таким барахлом торгуете, оно не стоит таких денег! Его на каждом углу купить можно. Дайте мне скидочку, тогда возьму.
— Если вам не нравится ассортимент и качество товара, вы можете пойти в другой магазин. Скидку я вам не выпишу.
— Что вы мне хамите, я сама решу, где и что покупать. Мне это кольцо нравится, но оно до-ро-го-е, понимаете или нет? Со скидкой я его куплю.
— Дама, я вам скидку не могу сделать. Вы не постоянный клиент.

Тётка злеет и начинает тыкать в меня пальцем:

— Но ей же делаете! Она не похожа на постоянного клиента. Я на вас начальству пожалуюсь, что вы нормальным людям скидку не делаете.
— Девушка у нас — постоянный клиент.
— Как вы узнали? У вас же карточек нет.
— По перстню и серьгам.
— Тоже мне, Шерлоки Холмсы херовы!

Дама ушла, хлопнув дверью. Мы с продавцом смеялись минут пять.

Уважаемые женщины постбальзаковского возраста! Наверное, я смогу вас понять когда-нибудь, когда мои дети тоже станут взрослыми. А пока…

«С ребёнком случилось несчастье!» Следует подробное описание несчастья, которое, к слову, и проблемой-то не является. Попытки ответа, что по телефону мы консультаций не проводим, что необходим непосредственный осмотр и так далее, полностью игнорируются. Устав бороться с напористостью и абсолютной невосприимчивостью собеседницы, задаю сакраментальный вопрос о возрасте ребёнка. Ответ обескураживает. Да-да, «ребёнку» оказывается 18–25 лет; самостоятельно чадо обращаться к доктору, видимо, не умеет.

Не буду утомлять ненужными подробностями самого процесса осмотра. Не могущий два слова связать двухметровый амбал, которому уже за своих детей давно пора учиться отвечать, и щебечущая, щебечущая мама: сколько раз дитё сходило в туалет, когда и что поело… Апофеозом было недавно сказанное мамой своему совершенно взрослому сыну: «Покажи быстро тёте, где у тебя болит!»

За 15 лет работы гинекологом ко всему привыкла. И инородные предметы вытаскивала, и по десять минут ждала, пока дама вспомнит, когда же у нее последние критические дни были, и спирали по двадцать лет встречались… Два момента никак в голове не укладываются.

Первый: цикл — это нечто замкнутое. Почему две трети женщин на вопрос «Какова длительность цикла?» отвечают: «Три-четыре дня»?

Второй: почему дамы на гинекологическое кресло лезут голые ниже пояса, но в меховых шапках?

Сидела в кофейне рядом с тремя барышнями. Внешности, прямо скажем, девочки были не модельной, но видно, что родители хорошо их обеспечивают. Одна из них жаловалась на отца:

— Не, ну вы представляете, я всего-то у него штуку баксов прошу в месяц, а он сказал — не даст! Я убираться не умею, готовить ни фига не умею. Мне теперь что, голодной и в грязи сидеть? А он: «Иди работай!» Я — работать? Это вообще как, нормально? Говорит, у тебя все подруги работают. Да кто работает? Ты работаешь? Нет! Он мне предложил: «Давай я тебе магазин куплю». Не, ну прикиньте, это мне надо будет каждый день вставать, ехать туда, что-то там делать! Оно мне надо? Всё, выйду замуж за олигарха — не будет мне указывать!