Я пишу из прекрасной, синеокой, безвалютной и нищающей Белоруссии. Но, как ни странно, не о правительстве, а о людях.
Грядёт кризис. Скупаем весь сахар и подсолнечное масло. И неважно, что сахар производят у нас, и пропадать ему не с чего, а пять литров масла, которые несёт эта тётечка, она вряд ли сможет использовать даже за год. Спасибо вам, народ, что я не смогла приготовить к приходу гостей никакого пирога, ибо посмела позвать их в разгар сахарного сумасшествия.
Далее последовала эпопея покупки всего, что только можно купить за «зайчики». Сметаются ковры, бытовая техника, мебель… Мозг утерян безвозвратно: никто не думает о том, что нужно на что-то жить, а покупка ненужных и дорогих предметов никоим образом не укрепит бюджет.
Последний гвоздь в гроб — соль и сигареты. В магазинах остались только самые дорогие марки. А на БТ вещают о стабильности и посадках бульбы.
А меня задолбали люди, которые обладают памятью предков. Думаете, только вы знаете, что «Ксерокс» — это такая фирма по производству копировальных аппаратов, а «Ратрак» — другая фирма, которая выпускает трактора для выравнивания горнолыжных трасс? Или что свастика — это древний символ Солнца, меркантилисты не были жадными и расчётливыми, а Нигер — это вообще река в Африке?
Наш мир развивается, и слова, символы, жесты, понятия приобретают новые значения, которые затмевают старые и вытесняют их. Почему-то никто особо не страдает от того, что «уста» превратились в «рот», а «око» — в «глаз». Зато когда происходит обратный процесс, сразу находится целая туча этих самых ребят с хорошей памятью.
Что самое интересное, для большинства важен не сам факт «правильности» исторического значения символа, но желание выделиться. Нацепил на грудь свастику — и хожу привлекаю внимание. Боже, как меня задолбало объяснять всем недалёким, что на самом деле это отнюдь не знак нацизма! Зато как приятно почувствовать себя умнее окружающих…
Господа, умейте пользоваться контекстом и не давите своим псевдоинтеллектом. Умный не оценит; сильный просто врежет.
Представьте себе очередь. Вы стоите предпоследним, за вами — молодой парень. Возможно, он вспомнил, что нужно взять что-то ещё; быть может, ему надо временно отойти. Он обращается к вам с вопросом: «Я займу за вами?» Неужели вы все считаете, что он просит вас угадать, займёт он за вами или нет? Почему тогда десять из десяти человек на этот, казалось бы, чрезвычайно простой вопрос отвечают: «Не знаю»? Ни один человек ещё мне не кивнул.
Недавно я решил сменить тактику и не напрягать несчастных сограждан сложными вопросами. Я решил говорить утвердительно: «Я займу за вами». Надеялся, что подействует. И правда, теперь не говорят: «Не знаю». Теперь не говорят ничего. Вопроса-то нет — зачем реагировать? Оба раза человек, которому я это сообщал, смотрел на меня пустыми, ничего не выражающими глазами, будто я — диктор жужжащего в ухе радио.
Что, блин, нужно делать, чтобы получать обратную связь? Может, говорить: «Я стою перед вами», чтобы хоть как-то актуализироваться, вызвав бурю негодования, благодаря чему понять, что впередистоящий запомнил и тебя, и твоё относительное местоположение?
Офис находится на большущей складской базе, где дислоцируется около полутора десятков разных контор. Утро, перед входом в офисное здание — клиентка с пачкой бумаг в руках.
— Где у вас тут склад? — Какой вам нужен? — А я не знаю…
В бумагах незнающей мадам нашлась накладная с названием фирмы и схемой проезда.
* * *
Заходит в офис юноша:
— А кто у вас занимается закупками? — Закупками чего? — Ну, чего-нибудь…
Надоели мстительные люди. Нет, месть — вполне естественный процесс, но наказание должно как-то соотноситься с преступлением. К сожалению, бывают люди, у которых этот механизм несколько сломан, и они, подобно вышедшему из-под контроля пожарному шлангу, который не тушит огонь, а поливает пожарных, направляют свою месть всюду, куда только дотягиваются руки. Но самая большая проблема всё-таки в том, что большую часть вреда они причиняют себе.
* * *
Девушка, с которой я встречаюсь уже несколько лет, упала с лестницы и порвала сухожилие на руке, вследствие чего ей понадобилась операция. К сожалению, денег не было вообще. Первым делом я обратился к лучшему другу, у которого водился избыток наличных. Друг отказал: дескать, пять лет назад, в девятом классе школы, я ему тоже не дал в долг. «Как ты со мной, так и я с тобой». Тогда у меня не было ни копейки, а деньги ему нужны были на апгрейд очень дорогого телефона на очень-очень дорогой. Деньги я взял в банке, а с другом больше не общался.
* * *
Выпивали в институтском общежитии с друзьями и однокурсником Гришей. В пьяном разговоре семи человек какая-то шутка показалась Грише обидной, причём обиделся он на всех сразу. Все извинились, попытались снова Гришу развеселить, но он дулся до конца вечера. Естественно, об инциденте все забыли. Две недели всё было нормально, Гриша общался с нами, как ни в чём не бывало.
Началась зачётная сессия. Ничего не выучивший студент Вася, выпивавший с нами в тот вечер, попросил у Гриши помощи. Гриша с улыбкой согласился и быстренько написал решение задачки на листке. Как только Вася получил решение, его тут же вызвал препод. Решение оказалось правильным, но в нём фигурировали не только переменные x и y, но и неожиданная й. Васю три часа отчитывали все институтские инстанции от препода до деканата, после чего Вася всего десять минут избивал Гришу. Вот такая продуктивная месть с часовым механизмом.
* * *
Одну из моих преподавателей в своё время не взяли ни в один институт. Она пошла в ПТУ, потом 20 с лишком лет проработала за весьма низкую зарплату в конструкторском бюро, где всё это время перечерчивала и брошюровала. После этого она каким-то образом устроилась преподавателем инженерной графики. И вот из-за того, что она когда-то не смогла поступить в институт, она завалила всех, включая меня (призёра всероссийской олимпиады по черчению и рисованию, вся зачётка в «отлах»). Теперь я получу трояк по инженерной графике в диплом, а половина группы отправится в академ. И всё это — месть женщины, обиженной 30 лет назад!
* * *
Подумайте перед тем, как мстить. Поставить человека на место — одно дело, но к чему портить жизнь другим только потому, что кто-то испортил её вам?
Немало историй было написано о почувствовавших безнаказанность дамах преклонных лет в странах бывшего СССР. Меня не задалбывают нахалки в общественном транспорте и сплетницы на лавочках у подъезда — от первых легко спасает музыка в наушниках, а вторые давно уже стали неотъемлемой частью фасада каждого второго жилого дома. Гораздо хуже, когда кто-то из этой кодлы начинает воспитывать детей. Нет, не своих — за воспитание собственных чад они ещё успеют поплатиться, когда те пошлют их по ими же наученному адресу, — но сколько уже можно считать себя всеподъездными маман?
Сижу в интернете, слышу старческий голос: «Ещё раз тебя тут увижу, сучонок, я тебе не только голову, но и яйца оторву!» Всё бы ничего, если бы ей не ответствовал оправдывающийся детский голосок. Вышел на балкон — всё верно: интеллигентной на вид бабушке не понравилось, что паренёк лет восьми из соседнего подъезда докучает местным девочкам. Вместо того чтобы объяснить мальчишке, что хорошо, а что не очень, пожилая защитница угнетённых перешла в яростное и бескомпромиссное наступление.
Скажу честно: я не люблю детей, считаю их мерзкими и надоедливыми созданиями. Но не ты ли, милая бабушка, пару дней назад жаловалась на отсутствие воспитания у современной молодёжи? Не ты ли приходишь в ярость, когда «какой-то шкет» посылает тебя на х#й? Родители, говоришь, виноваты? Нормальный родитель никогда не будет материться при малолетнем ребёнке, даже чужом. Кстати, за твоё пожелание парню пойти познакомиться во-о-он с той шпаной у соседнего подъезда защищаемые тобой юные леди в будущем тоже спасибо не скажут. Ладно ещё, если не выскажут всего в излюбленной тобой манере. Да и я бы мог понять порыв ярости в одиночной фразе, но выше же было описано только начало весёлой тирады.
Нет, я не плачусь за спиной у новоявленной яйцекрутительницы — всё это я высказал и ей. В ней я увидел того самого восьмилетнего мальчика — мнущееся, смущённое и разозлённое существо, которому просто нечего ответить. Вот только это мне двадцать, а не шестьдесят, и вам, седовласая моя, далеко не восемь лет; при этом я как-то смог удержаться от применения нецензурной брани и угроз что-нибудь открутить. Кто у кого должен учиться-то?
Придумал некоторое время назад себе такую игру. При общении с малознакомым человеком, если речь заходит о литературе и об искусстве вообще, заявлять ему с таким пренебрежением в голосе: «А мне, например, Пушкин совсем не нравится! Сам он дурак, стихи у него — говно». (На самом-то деле к творчеству Александра Сергеевича я отношусь очень хорошо.)
Реакция следует, как правило, незамедлительно. Собеседник сначала удивляется, потом возмущается и начинает сыпать упрёками: «Да как ты можешь говорить так, чмо бескультурное! Пушкин — это же Наше Всё, великий поэт, весь мир его знает и любит!» И смотрит на меня с презрением — вот, мол, жлобьё, как вообще земля его носит?
Подвох любитель литературы замечает поздно, когда я с хитрой мордой спрашиваю, какое произведение Великого полюбилось ему больше всего. Самые популярные ответы, естественно:
— Э-э-э… Ну, «Онегин»… — Э-э-э… Ну, много у него там хороших…
Как выясняется в ходе дальнейшей беседы, мой оппонент из Пушкина может вспомнить только пару строк вроде «Я помню чудное мгновенье». Чёрт-те когда, ещё в школе, любитель культуры выучил из-под палки пару-тройку стихотворений классика и прочитал половину «Капитанской дочки» в хрестоматийном варианте. Всё. Человек никогда не открывал томик своего «любимого» поэта просто так, для удовольствия. Но в общем очень любит, да.
Почему так происходит? Всё просто: ему с детства вдолбили в голову, что Александр Сергеевич — это очень хорошо. Это аксиома. Читать не обязательно, просто прими этот факт.
То же самое во многих других сферах: люди, свято уверенные в том, что Чайковский и Моцарт — великие композиторы, потому что им так всегда говорили, а сами преспокойно слушающие свой «клубняк». Православные, которые абсолютно ничего не знают о своей религии. Патриоты, которые ни черта не разбираются в истории своей страны. Они просто уверены: так надо.
— Почему? — Ты что, дурак?
Пушкин, Чайковский и любовь к Родине — это действительно хорошо. Но это должно быть хорошо не потому, что тебе так сказали, а потому, что ты сам так решил.
Есть люди, которые любят правду. Это очень хорошее качество — правдолюбие. Однако есть «правдолюбы» особого сорта. На всякий случай эти люди не верят ничему и сомневаются во всём. Здесь, кстати, они очень часто появляются в рассказах задолбавшихся. Это они на всякий случай недоверчиво переспрашивают несколько раз:
— А вдруг на самом деле есть ромашковый шампунь, а продавщица себе зажилила? — А вдруг они врут, и ксерокс у них есть? — А вдруг на фабричной этикетке неправильно написано? — Ну это же новая вывеска, вдруг она неправильная?
Это они по мелочам скандалят на почте, в банке, у кассы в супермаркете на тему «вы все воры и обманщики, я на вас в суд подам», особенно когда за ними огромная очередь, а ни в чём не повинная девушка-оператор и так задёргана сверх меры.
Недавно я видела апофеоз такого «правдолюбия». Стою я в очереди в магазине крепежа. Передо мной — прямой гордый старик советской закалки. Ему отпускают товар и просят шестьдесят пять рублей. Старик переспрашивает:
— Как шестьдесят пять? Вы же сказали: пятьдесят пять. — Стоимость — шестьдесят пять рублей, — поясняет один из продавцов. — Ничего не понимаю! — начинает возмущаться покупатель. — Вот ты! Ты сказал: пятьдесят пять стоит. Зачем я буду шестьдесят пять платить?
Второй продавец (упомянутый «вот ты») отзывается:
— Я вам сказал: шестьдесят пять. Если вы не расслышали, я не виноват.
Подходит женщина-администратор, пытается урезонить:
— Товар стоит шестьдесят пять рублей. Вот, давайте на чеке посмотрим… — Вы на чеке своём что угодно можете напечатать! — с отвращением произносит старик. — Где настоящую стоимость посмотреть?
Женщина, к моему восторгу, после этой фразы сохранила полное хладнокровие. Терпеливо объяснила, что чек невозможно напечатать как угодно, так уж устроен кассовый аппарат. Старик швырнул на прилавок ещё десятку и ушёл, так и не убеждённый.
У меня перед глазами встала картина: старик-правдолюб вечером того же дня в компании друзей-пенсионеров:
— Представляете, сегодня нагрели меня эти частники ещё на десять рублей. Воры они! Тянут и тянут, и всё им мало!
Ты проснулся утром. Вечно невыспавшийся, уставший и без доли энергии, ты идёшь не за кофе и даже не в туалет. Ты идёшь покурить на лестничную площадку.
Ты вышел из дома и, стоя в плотной очереди перед маршруткой, достал ещё одну сигаретку и задымил.
Только выбежав из метро, ещё в переходе, ты снова засмолил, вызвав рвотные порывы у идущей за тобой девушки.
Придя на работу и сделав себе кофе, ты идёшь в курилку. Крупно повезло твоим коллегам, если она не на лестничном проходе, а в специально оборудованной комнате.
Ты уже догадался, кто я и почему ты меня задолбал? Я твой сосед, который устал от того, что весь подъезд замусорен бычками и провонял табаком. Я тот, кто вынужден отодвигаться от тебя в очереди перед транспортом, а в маршрутке нюхать твое смрадное дыхание. Я тот, кто хочет сломать тебе руку, когда ты закуриваешь в подземных переходах. Я тот, кто ищет новую работу из-за того, что курильщики провоняли весь офис.
