Родственники

Знаете, это хорошо, когда люди сами принимают решения. Вопрос, разумеется, в последствиях. Вадим из недавней истории относится как раз к таким людям. А я хочу рассказать о своей подруге. Пусть её будут звать Ольга. Она тоже может принимать решения и готова нести за них ответственность. Вот только ей до определённого момента не давали этого делать.

В школу Оля поступила в 1995 году. Уже к шестому классу поняла, что учиться на одни пятёрки — пустая трата времени. Но вот мама Оли упорно заставляла её учиться только на пять. В 9 классе Оле поставили «хорошо» за экзамен по литературе, и она отказалась идти на пересдачу. Вы не представляете, какой скандал закатила её мама. Оле пригрозили, что выкинут из дома в подворотню, заберут паспорт и оставят там. Экзамен она пересдала на пять (отдельно нужно сказать о том визге, который мамаша устроила в кабинете директора). В итоге Оля получила золотую медаль и расшатанные нервы.

После школы Оля хотела поступить на дизайнера. У неё блестяще получалось придумывать и воплощать идеи. Она даже подала документы в вуз, но снова вмешалась мать. Нечего, мол, заниматься никчёмной работой и марать бумагу, тебе нужно идти на переводчика. Снова те же угрозы (паспорт, лишение денег). Оля поступила на иняз. Я промолчу, каких усилий ей стоило там учиться. Тысячи бессонных ночей, напрочь угробленное здоровье, почти попытка суицида. К слову, паспорт мать у неё забрала после того, как дочь написала заявление на отчисление. Оля закончила вуз, получила красный диплом. Но это было не её: не было достаточной базы.

Когда Оля объявила, что у неё есть молодой человек, мама пригласила его в гости. Высокий красивый мужчина со стабильным доходом в пару средних зарплат. Но вот беда: нет у него высшего образования, а работает он автомастером. Мать запретила ей даже упоминать об этом «неандертальце». Нет вышки — недалёкий имбецил. Мать выдала её замуж (под целым рядом угроз похлеще паспорта) за сына своей подруги. Юрист, обеспечен, красив. Но вот ни черта не умеет работать руками. Ремонт? Наймём бригаду. И плевать, что бригада косячила раз двадцать. В плане секса этот юрист был полный ноль. Но вот развестись мать не давала, грозя, что сведёт счёты с жизнью.

В сухом остатке: к 21 году Оля поняла, что так больше жить не может. Ни любимого мужчины, ни лежащей к душе работы, начисто загубленные нервы, начинающийся алкоголизм.

Но закончим на радостной ноте. Оля послала мать в дремучие леса, развелась с юристом и уволилась с работы. Естественно, мать выгнала её из квартиры (отписана по завещанию какой-то дальней родственнице), заявив, что не даст ни копейки.

Сегодня Оле 25. Она вышла замуж за своего автомастера, родила ему двоих детей. Экстерном отучилась на дизайнера и сейчас получает кругленькие суммы на проектах дизайна.

Поверьте, проблемы вашего Вадима в том, что ему просто не хватает отеческого пенделя под хвост.

Знакомьтесь, мой младший брат Вадим. Светило отечественной физики, так сказать. Мне наплевать на то, что он обидится, узнав, что я про него написал — всё равно я буду давать ему денег на жизнь, а он будет их брать, ныть и жаловаться на свою судьбу.

Вадиму 34 года. У нас с ним разница в 13 лет, родители завели его на старости лет. Ему было можно всё, он всегда выбирал всё сам и к текущей ситуации подошёл тоже самостоятельно. Выбрал себе дорогу, так сказать. Только виноваты при этом все окружающие.

Вадим всегда завидовал внешности атлетических парней. Записаться в секцию? Ну нет, это для тупых ломцов, типа старшего брата. Вадим — натура утончённая, Вадим лучше будет изящно курить и развивать свой снобизм в отношении тех, кому не даётся физика. Потом Вадим будет жаловаться на девушек, которые тянутся к тупым баранам с мышцами.

Нет, Вадим — парень стильный и интерес у девушек вызывает. Лена, Яна, Олеся очень сильно интересовались возможностью развития отношений с Вадимом, но дадим слово моему брату:

— Она же старше меня на год! — это про Лену.

— У неё худые ноги! — это про Яну.

— У неё пальцы короткие! — это про Олесю.

В итоге Вадим жалуется, что меркантильная Люда постоянно выманивает у него деньги, изменяет ему почти в открытую и рассказывает про него гадости. Зато у Люды — модельная внешность! Извини, брат, выбор у тебя был, и ты его сделал. И со спортом, и с девушками.

И в остальных вещах брат тоже сделал выбор. У него отлично шла физика, как и у его одноклассника Паши. А сейчас Вадим ноет, что Паша получает 50 тысяч в лёгкую. Ну так Паша после школы пошёл на радиотехнический факультет в политех, а Вадим — на физмат в пединститут. В результате у Паши — востребованная прикладная профессия, а Вадим — физик-теоретик на базе педагогического образования.

И в пединституте можно было сделать выбор. Был у них там факультет доппрофессий, выдававший бесплатно корочки о соответствующей квалификации. На этом факультете Яна (которая с худыми ногами) получила квалификацию инженера по технике безопасности и вполне счастлива в нашей стройконторе за 35 тысяч в месяц. Вадим? Вадим считал недостойным измену основной профессии и вместо факультета записался на спецкурс физики плазмы в надежде поступить в аспирантуру.

Поступил без проблем. К тому времени Вадим был уже не годен к службе в армии, а я занимал нерядовую должность, поэтому у него был вариант перейти на строительное поприще, инженером. Для 2002 года зарплата в 6000 рублей была достойной, но только не Вадима. Вадим пошёл на 500 рублей аспирантских и 600 рублей за полставки научного сотрудника в НИИ.

Их было трое. Вадим, Наташа и Алексей. Наташа и Алексей в 2006 году защитили диссертации по основному промышленному направлению деятельности НИИ. Вадим рассказывал об этом с возмущением: в 2006 году стало ясно, что «оригинальную» тему он не вытянет. На память о тех временах Вадиму остался абсолютно мёртвый и никому уже не нужный патент.

Мой товарищ Витя в 2006 году искал толкового инженера в сервис бытовой техники. Узнав, что Вадим не просто разбирается в панелях, а знает многие нюансы, предложил ему работу: 30 тысяч плюс бонусы. Вадиму оказалось мало. В то время он сидел в НИИ на 5000 рублей.

В 2010 году Вадим всё-таки защитился в составе коллектива разработчиков. Единственный из коллектива — по физмат-наукам (остальные — по техническим). Сугубо теоретическая (фундаментальная, со слов Вадима) работа. К этому времени Вадим уже мало что мог сделать руками. В руководители его не назначали, получал он в то время около 10 тысяч и уже прочно сел на мою шею. И тут у них ушёл один технарь в ведомственный вуз. Потащил за собой и Вадима, на 22 тысячи потащил, но… Нет, у Вадима там не будет возможности роста над собой.

В 2010 же году жизнь Вадима резко изменилась. Скоропостижно умер наш отец. Приехал с дачи, поставил машину и в лифте умер. Ему было 70 лет. Вадима живо заинтересовало наследство. В принципе, он получил всё, на что указал: двухкомнатную квартиру в новостройке в центре города, «Хонду-CRV» 2007 года, около 650 тысяч денег. Мне досталась дача на 10 сотках, нашей матери — однушка в «спальнике» (в которой раньше жил Вадим) и около миллиона денег. Овдовев, мать повредилась головой, и я забрал её к себе.

Под Новый год Вадим ошарашил меня заявлением о том, что он уходит из института и открывает свой бизнес — тату-салон. Было неожиданно, не скрою. За интересом к татуировкам Вадим замечен не был, навыков бизнесмена и соответствующих познаний у него также не наблюдалось. Через знакомого риелтора я нашёл ему помещение с низкой арендной платой в указанном им районе. Моя жена безвозмездно помогла ему с регистрацией ИП, разрешениями и согласованиями и стала вести бухгалтерию.

— Следующий месяц — последний, — сказала мне жена в конце февраля.

За два месяца услугами салона моего брата воспользовались два человека. К нашему удивлению, в марте салон не закрылся, и в апреле тоже, хотя клиентов не было.

— Он взял кредит! — сказала мне жена. Вадим этот факт отрицал.

В мае 2011 года гаишники у Вадима отобрали права — он ехал со скоростью 155 км/ч. Суд состоялся через месяц, прав брата лишили, вот только «Хонда» к этому времени была безнадёжно разбита: уже с «времянкой» брат не вписался в поворот.

В декабре 2011 года с молотка была продана квартира — двухмиллионный кредит, следов которого мы с женой так и не нашли. Сильно подозреваю, что много десятков тысяч ушло Людочке.

Как ни странно, Вадима приняли обратно в НИИ. 13 тысяч рублей и младший научный сотрудник. Вадим опять переехал в однушку матери, и всё вернулось на круги своя. Весь прошлый год Вадим пытался эмигрировать. Швеция, Великобритания, США, Норвегия, Германия, Швейцария, Франция не захотели заполучить перспективного учёного, занявшего 23 место из 25 на региональном конкурсе. Переходить в цеха Вадим не хочет, предпочитая отсиживать положенные восемь часов и ныть о том, что общество и государство создали невыносимые для фундаментальной науки условия.

Брат, ты можешь на меня обижаться, но ты никуда не денешься. Ты живёшь в чужой для тебя квартире, за которую я ежемесячно плачу по счетам 5000 рублей, каждый свой день рождения ты получаешь от меня круглую сумму (в этом году — 50 тысяч), я доплачиваю тебе 2–5 тысяч ежемесячно, когда ты опять оказываешься на мели. В эту ситуацию (запомни!) ты загнал себя сам. Ты никакой не учёный, как ты говоришь: ваши институтские учёные неплохо получают по грантам и за действующие патенты.

Ты сам выбрал профессию, вуз и место работы. Тебе говорили, тебе предлагали альтернативы — выбор, опять же, сделал ты. Ты сам разбил машину, взял этот дурацкий кредит — и не надо говорить, что в России плохие условия для бизнеса. Ты так и не смог внятно объяснить, куда ты потратил больше миллиона из взятого кредита, а твой бизнес-план так и остался секретом для всех нас.

Ты не любишь Люду, а она не любит тебя. Любовь — чувство взаимное, а то, что ты несёшь ей мои, по большому счёту, деньги за неделю внимания — это лечить надо. Ты веришь в её самые тупые отмазки, даже обнаружив её в постели с мужиком («Это был её двоюродный брат, ему негде ночевать, а у неё другой кровати нет. А голые они были потому, что с детства привыкли не стесняться друг друга»).

Ты сам выбрал. Так что не скули и не испытывай терпение своих родственников.

Здравствуйте, я злопамятная неблагодарная стерва, родства не помнящая, и я задолбалась.

Нет, мама, я не поеду с тобой в гости к твоей сестре. Почему? Даже не знаю. Наверное, потому что мне нужно будет встать в свой выходной в восемь утра (увы, я сова и возможность отоспаться ценю) и пилить к чёрту на рога только для того, чтобы послушать, какая я дура, не умеющая планировать свою жизнь. Что? Никто не будет мне читать мораль? Прости, не верю. Каждая встреча… Да подожди ты орать, что я злопамятная, лучше вспомни: каждая, каждая встреча заканчивается скандалом или по крайней мере испорченным настроением. Моим. Я неблагодарная? Да, я должна быть благодарна за вечные оскорбления. За планомерное вмешательство в мою жизнь. За то, что лет пять назад, когда я в первый раз в жизни искала работу, мне, всеми правдами и неправдами отмазавшейся от вашего тёплого местечка, орали в трубку: «Дура тупая, ну и будешь всю жизнь писсуары продавать!» Что? Она изменилась? Нет, не верю. В таком возрасте люди уже не меняются, да и желания проверять, прости, нет. Мне остатки моих нервов дороже.

Нет, мама. Своему отцу я тоже больше звонить не буду. Почему? Даже не знаю. Наверное, потому, что все мои увлечения высмеивались. Или потому, что за последние лет десять я не слышала от этого человека ни одной похвалы и не видела ни одного подарка. Я не глупая, я могу догадаться, что ту кофточку и те духи ему сунула ты, чтобы он мне их вручил. Что? Он меня всё равно любит? Странная любовь какая-то. «А чего мне ей звонить, ей это всё равно не нужно» и «Красный диплом? Вот знаешь, что мне подарили на окончание института? Ничего. Вот и сиди» как-то не очень у меня вяжутся с любящим родителем. Нет, я не требую невозможного, но за всю жизнь я не помню, чтобы он тебе хоть раз цветы подарил. И ведь мы никогда не бедствовали. Значит, у человека просто в голове не укладывается, что можно кому-то сделать приятное. Зато унизить — за милую душу.

Нет, мама. Я не злопамятная, но бабушки у меня нет. Есть только твоя мать. Потому что бабушки не выгоняют пятнадцатилетних внучек из дома и не угрожают им ножом. Тут мне даже сказать больше нечего. Хотя вспомнить можно было бы многое.

Нет, мама. Я не неблагодарная. Но я не просила покупать мне это. Нет, мне это не нравится и носить я это не буду. Ладно, у меня плохой вкус, я согласна. Да не неблагодарная я! Если ты не можешь или не хочешь мне помочь, то и не надо, я решу свои проблемы сама. Только не надо сначала помогать, а потом орать, что я тебя не ценю.

Родственники! Кровная связь ещё не означает родства, запомните это! Если вы считаете приемлемым на кого-то орать, унижать, оскорблять и всячески лезть туда, куда вас не просят — у меня для вас плохие новости. Я сделаю всё, чтобы с вами не общаться, благо сейчас я обладаю для этого достаточной независимостью, в том числе и финансовой. Моя жизнь — это моя жизнь, и вас в неё не звали. Вы беспокоитесь? Извольте выражать ваше беспокойство не хамством и не истериками. Вы считаете, что знаете, как мне лучше? Идите лесом! Я двадцать лет жила так, как мне лучше с вашей точки зрения. В итоге у меня вагон комплексов, заниженная самооценка и проблемы с общением с людьми. Сейчас я медленно и мучительно от всего этого избавляюсь. И я не позволю вам испортить мне мою налаживающуюся жизнь.

Мои родственники — свиньи. И то, что они грязнули — лишь один из аспектов их бытия. В доме сжирается всё. Именно сжирается, едва оказывается в поле зрения свинки-родственника.

Набор для недорогого супа на вечер: лук, банка тушёнки, несколько картофелин, макароны, хлеб. Дёшево и сердито. Но не для этих свиней.

Стоит только войти в дом, как налетают они — кот, кошка и свиньи. Они выхватывают из рук сумку, суют туда свои пятачки.

— О, тушёночка! — радостно приговаривает один, открывая консервным ножом банку.

— Мням, — твердит ему второй, отламывая от булки кусок и вылавливая ложкой из банки кусок мяса побольше.

— Ой, картошечка, — твердит третий и радостно очищает себе несколько штучек, уже закидывая на сковородку. — Давно жареную картошечку хотел с лучком…

— А почему у нас нет ничего на ужин? — грустно вопрошает хор голосов свиней часа через два. — Я не наелся тушёнкой. А я — картошкой.

На столе сиротливо стоит пакет с макаронами, которые я даже варить не стала.

Выдали на работе коробку конфет в качестве подарка на какой-то праздник.

— Ой, конфетки! — восклицает свинья, увидев у меня под мышкой вожделенную коробку, которая тут же уносится в кухню. После того как я переобуваюсь в тапочки, на кухне меня встречают три рожи, перемазанные шоколадом, и пустая коробка в мусорке.

— А что, тебе не хватило? — «грустно» улыбаются рожи. — Так ты на работе ж поела. А что, разве нет?

— Подумаешь, всего полгорсточки орешков взял! — возмущается ещё один свин, который вечером кивал вместе со всеми на пояснение, что орехи не брать, ибо на торт.

— Подумаешь, я сгущёнки глотнул! — вторит ему второй.

— Ой, да ладно, я яишенку замутил на завтрак! — третий.

— А где обещанный торт? — хор возмущённых голосов через час.

Сами пеките торт из ничего.

В итоге в дом нельзя нести ничего. Нет никакого понимания, что «это — для супа». Или «это — на завтра». Или «это — для меня/мамы/папы/брата/мужа». И невозможно, невозможно объяснить, что дозволено сожрать количество продуктов перед рожей, делённое на количество человек, а отнюдь не всё, что видит рожа. Если на столе лежит семь конфет, нормальный человек съест одну, если в семье семь человек, а остальные шесть будут для него табу. Или, если очень хочется, он подойдёт и спросит всех остальных: может, кто-то не хочет? Если на плите стоит кастрюля с макаронами и тушёным мясом, то нет, это не означает, что кто-то захотел себе макарон без ничего, а первому подошедшему приз — всё мясо. Это означает, что всем до единого причитается одна седьмая макарон и одна седьмая тушёного мяса. Если на столе кипит суп, то это не значит, что можно выловить недоваренный кусок мяса и съесть в одну харю.

В результате голодными дома сидят все, причём на еду уходит прорва денег. Когда ж я от них съеду…

Я очень хотела бы попросить вас всех притормозить с обвинениями телевидения в засорении мозгов. Да, действительно часто встречается откровенный шлак, который вообще нельзя произносить вслух. Но на 99% восприятие зависит от слушателя. Внимательно ли вы слушаете и воспринимаете информацию, которую сообщают с экрана?

Моя бабушка просто убивает меня тем, что, как ей кажется, «сказали по телевизору». На полном серьёзе впаривает нам суперновости и последние сводки с мест событий. Я прихожу в ужас от того, что она мне говорит, ведь я смотрю те же самые новости, на том же самом канале, в то же самое время. Причина? Она проста: бабушка отвлекается на комментарии домочадцам, пропускает половину текста диктора, а из услышанных слов складывает предложения на своё усмотрение. Русский язык очень многогранен, и чтобы репортажи не были сухими и косноязычными, журналисты выкручиваются, как могут, чтобы сделать свой сюжет информативным, интересным и легко воспринимаемым.

— На пост МЧС поступило сообщение о подозрительном чемодане на центральной площади, в котором предположительно могло быть оставлено взрывное устройство. Забаррикадировавшиеся на площади протестующие не пропускают людей в форме, ссылаясь на фальсификацию и предполагая, что ложный вызов совершён противниками, чтобы обманным путём проникнуть в ряды обороняющихся.

Что слышит бабушка:

— Протестующие обманным путём протащили на площадь чемодан со взрывчаткой, забаррикадировались там и не пускают МЧС.

Мама от бабушки недалеко ушла, хоть и на тридцать лет моложе:

— Если вы хотите похудеть, то вам необходимо пересмотреть свой рацион питания и тщательно выбирать продукты для употребления. Молочный шоколад, пирожные и конфеты — главные союзники лишних килограммов, и помогут побороться разве что с плохим настроением.

Что слышит мама:

— Если вы хотите похудеть, то вам помогут побороться с лишними килограммами молочный шоколад, конфеты и пирожные.

Браво, бежим пить чай с тортиком!

Давайте просто будем выпускать в эфир набор слов?

Задолбали, свои, бестолковый, взгляд, я, меня, они, их. Составьте сами на своё усмотрение.

Мама пьёт только правильный чай: чёрный, не в пакетиках, крупнолистовой, с терпким запахом и глубокого цвета настоем. Я не знаю, как это; я уже отчаялась найти такой на полках магазинов, как, впрочем, и она сама тоже. Правильный чай — только свежезаваренный. Вода (само собой, фильтрованная) должна быть снята с огня за полминуты до кипения ключом, заварочный чайник следует обдать кипятком, потом насыпать заварку, залить водой, накрыть холщовой салфеткой, через 3–5 минут налить напиток в чашку и подать тут же на стол, пока горячий.

Любое отклонение от вышеописанного порицаемо и осуждаемо. Поэтому я давно уже не предлагаю маме к чаю лимон и варенье: боюсь поругаться. Для каждого из них у неё тоже целый ритуал, который я так и не освоила должным образом к своим 32 годам.

Свекровь пьёт только правильный кофе. За семь лет знакомства с ней я, конечно, выучила единственно правильный, по её мнению, способ варки (я в прошлом большая кофеманка и не понимаю, почему остальные общепризнанные способы категорически неприемлемы), но вот с самим кофе так ни разу и не угадала. Сообщать марку или привезти с собой свою пачку для примера свекровь отказывается: «Ой, ха-ха, вот я вам ещё такую ерунду из N-ска не возила!»

Понимаю, с возрастом привычки только усугубляются и превращаются в целые ритуалы. Я знакома с элементарными правилами гостеприимства и никогда не предложу вам дешёвую «Принцессу Гиту» и чёрствый хлеб. Я тоже хочу, чтобы мои гости оставались довольны, но будьте и вы последовательны в своих требованиях. Замечания типа «ты всё сделала не так» или «это не хочу, а что хочу — сама не знаю, но точно не это» неконструктивны. Задолбали! Делайте, значит, всё сами или привозите в качестве гостинцев свои любимые напитки.

Говорят, что мужчина отдаст два рубля за вещь, которая стоит рубль, если вещь ему очень нужна, а женщина купит за рубль вещь, которая стоит два рубля, даже если та ей не нужна. Но есть женщины, которым недостаточно купить только себе — им надо «осчастливить» всех окружающих.

Бабушка звонит:

— Ой, я на рынке, тут такие яблоки шикарные, всего по N рублей! Давай я тебе тоже возьму.

— Не надо, у меня есть яблоки.

— Ну ладно…

На следующий день привозит четыре килограмма. «Ну ведь хорошие, дешёвые, как не купить!» Что я с ними буду делать в таких объёмах? Пироги, варенье, компоты, конечно. Заняться мне больше нечем, блин, но не гонять же её ещё раз с сумками…

Подруга приходит в гости, радостно рассказывает, как прикупила на распродаже отличные брючки, и вдруг начинает рыться в сумке.

— Вот, я тебе тоже взяла. Это ведь твой размер? Смотри, какие клёвые, и всего по N рублей. Меряй давай.

Размер, конечно, мой. Мы очень давно знакомы, чтобы знать и это тоже, но вот фасон… Брюки-бананы, которые на андрогинной внешности подруге создают хотя бы подобие женской фигуры, на мне, с моими широкими бёдрами, создают впечатление огромнейшей задницы и совершенно неудобно сидят. И подруга даже соглашается, что выглядит не очень. Но ведь за такие деньги она не могла не купить!

На работе коллеги заказывают пиццу, в пиццерии акция вида «Закажи на N рублей, получи что-то там в подарок». Мне радостно сообщают, что на меня тоже заказали, чтобы в акцию попасть, и с меня M рублей. Я вас просила? Меня не прельщает ни один вариант из заказанных как минимум потому, что я не люблю грибы, а они есть во всей заказанной пицце. И у меня есть с собой свой обед. И денег я вам не отдам, иначе вы сделаете так ещё раз. Идите предложите ещё кому-нибудь.

И вроде я не похожа на малахольную, которая не может сама себе купить еду, одежду и всё остальное. Но в ситуации «Ой, я тебе тут купила…» попадаю регулярно. Что-нибудь годное покупают дай бог один раз из десяти, а то и реже.

Родственники, говорите, самые близкие люди? Это спорно, но сейчас не о том. Вот «близость» некоторые понимают как-то… странно.

Вот случилось ужасное — плановое отключение горячей воды. Мы с друзьями и родственниками, живя в разных районах, друг друга выручаем. Мне на съёмном жилье нагреватель не поставить. Ну что ж, договариваюсь с бабушкой и еду к ней. Она любезно предлагает не запираться: мол, никто не потревожит. ОК. Разоблачаюсь: снимаю брюки, берусь, пардон, за трусы… Распахнув дверь, в ванную быстро-решительно входит бабушка, дабы объяснить, как пользоваться новым смесителем: внучка-то с пальмы вчера слезла, будет тыкаться, как та мартышка с очками, а то ещё сломает своими лапищами. На «WTF?!», высказанное мною в приличных словах и максимально мягко, ответила искренним удивлением: мол, а что такого, чего она там не видела? Да уж действительно: не хочет голыми частями тела перед стариками сверкать, во даёт! Запираюсь. Нет, ко мне нельзя.

Иду в гости к отцу. Открывает. Представьте себе мужчину в возрасте за пятьдесят, с очками на носу и с трубкой в зубах, одетого в одни семейные трусы и шлёпанцы. И тоже: «А что такого?»

Иду в гости к матери. Дверь в ванную открыта, занавеска тоже, из ванной несётся пение. Вдруг выбегает голый мужик и, даже не прикрыв свои причиндалы, несётся отвечать на телефонный звонок. Это мой брат, живущий с матерью.

И так далее, и тому подобное… И вроде же не быдло, как сейчас принято говорить, ИТРы, приличные люди. И не только мои такие.

Люди, понимаю, есть среди вас любители говорить: «Да все здесь свои», «Это ханжество!», «Чего я там не видела!», но неужели трудно прислушаться, когда вас прямым текстом просят уважать чужую стыдливость? Душевая и спортивная раздевалка, где принято переодеваться друг при друге, — это одно, а туалет, ванная, своя комната — как раз другое, интимное пространство. То, что вы мыли человеку задницу в полгода, не даёт вам права по первому требованию любоваться его голой задницей в 20, 30, 40 и т. д. лет или демонстрировать свою вне пресловутой раздевалки, как бы вам ни хотелось воспроизводить вот с этим двухметровым бугаём или вон c той солидной дамой модель поведения «заботливый родственник — младенец, который ничего не понимает».

Мама… Милые и слезливые статусы о мамах в социальных сетях с фотографиями немощных старушек расходятся стотысячными тиражами. В обществе на любое сетование о несложившихся отношениях с родителями тут же летит сакраментальное: «Она же твоя мать, будь же уважительнее!» Даже слегка ироничное высказывание в адрес исторгнувшей тебя родительницы встречается в штыки и хмурыми бровями девятью из десяти собеседников, будто святотатство, совершённое на алтаре храма.

Да, милые мои. Она же моя мать.

Моя мать — бывший партийный работник, полжизни проработавшая во властных структурах, — так меня любила, что за все школьные и дошкольные годы я общался лишь с теми, кто был в её понимании «правильным». Маша плохая, у неё мать в разводе — так и ждёт, чтобы залететь и родить (в 13 лет, @#$!). Паша плохой, у него папа полуспившийся слесарь, а значит, и меня бухать научит. Безотцовщина Сергей ещё хуже, ведь он был у участкового на примете за пару драк, когда защищал свою младшую сестру от хулиганов. Общался я лет до пятнадцати лишь с золотой молодёжью по праздникам во время совместных походов по гостям, пока эта молодёжь не пошла во все тяжкие. Потом выяснилось, что мне, такому золотому и умненькому, и общаться больше не с кем. Либо озверевшие от безнаказанности мажоры, либо отбросы в мамином понимании кругом. Домашний арест, сыночка.

Мать так меня любила, что все мои увлечения уничтожила на корню. К чёрту твой глупый IBM с Паскалем, подаренный крёстным, лучше играй в «Денди» и не копайся с дурацкими цифрами — тебе быть известным чиновником, прокурором, судьёй. Паяльник отправился в ведро, ведь канифолью провонял балкон. Никаких секций или кружков — сломаешься, ушибёшься, тебе нужно быть умным, а не сильным. Только мультики, ТВ и учёба. А ещё репетиторы. Сотни репетиторов, пытавшихся вдолбить мне чёртову экономическую теорию, обществоведение, основы права и прочие гуманитарные науки, когда меня тянуло к алгоритмам программирования и математике.

Мать пристроила меня «по связям» в престижный (а на самом деле не входящий даже в топ-20 столицы) вуз на юриста, ежедневно проверяя оценки и устраивая истерику за каждую отметку ниже пятёрки с минусом. Я вытянул красный диплом с расшатанной психикой и нервным тиком, до которого меня, конечно же, довела «эта глупая система образования». Любые попытки заниматься столь любимыми компьютерами пресекались на корню: учи римское право, ирод, а не в игрушки играй! Домашний компьютер нещадно чистился приходящим приятелем мамочки от всего, что не было связано с учёбой. Купленный на сэкономленные от «обеденных» дотаций б/у ноутбук был нагло подарен двоюродной сестре. Зачем тебе второй компьютер — порно смотреть?

После вуза мать устроила меня по очередным «связям» в государственную конторку со спокойным графиком работы с 9 до 18 за зарплату ниже, чем у продавца-стажёра «Макдака», и с практически полным отсутствием перспектив из-за обилия чиновничьих сынков. Предложение поработать помощником в адвокатской конторе и идти своей дорогой было воспринято с истерикой: неужели я хочу работать у кого-то на побегушках, несмотря на все старания любимой мамы сделать из меня человека?! Быть на побегушках у государства за зарплату подмосковной уборщицы было в её глазах престижнее.

На моё 25-летие мать купила мне на деньги, завещанные ещё до моего совершеннолетия крёстным и находящиеся в её распоряжении, огромный внедорожник за 5 млн рублей. Машина была оформлена на её имя и демонстративно завещана мне. Внедорожник был полностью моим — вот только продать его я мог лишь после, мать её, смерти матери. Мольбы на коленях о возможности использовать эти деньги на открытие собственного адвокатского кабинета, благо стаж позволял сдать экзамен, или хотя бы о покупке квартиры где-нибудь в спальном районе были встречены истерикой и сердечным приступом. Родные и двоюродные мамины сестрички обвиняли меня в сыновьей неблагодарности и желании сжить мать со свету. Сверкавшего чёрным металликом немецкого красавца хотелось расхреначить монтировкой; вместе с ним умерла надежда на более-менее приличное начало самостоятельной карьеры или на отделение от мамы.

Мать назвала мою девушку шлюхой, которая повелась на дорогую машину, хотя наш с ней роман закрутился ещё до покупки этого треклятого «мерседеса». Любые попытки завести отношения пресекались всеми способами. Мать третий год сводила меня с «перспективным вариантом» — дочкой какого-то приятеля, «очень уважаемого и нужного человека». Стокилограммовая бомба на пять лет старше меня готова была на всё ради кольца на пальце — даже купить это чёртово кольцо сама.

— Ты как маленькая! Вылови его в клубе, подпои — и к себе домой. Я скажу, когда он и куда пошёл. Можешь даже обо мне что-нибудь плохое сказать, он как телок с тобой пойдёт. Через недельку покажешь ему тест на беременность с двумя полосками. Что значит «если не получится»? Потом получится! Главное — тест покажи!

Когда я стал невольным слушателем такого разговора моей любимой мамы с несостоявшейся невесткой, озарение пришло внезапно: нужно валить.

Потом скандал. Ещё и ещё. Бесконечные визиты ко мне полиции, которой мать звонила с заявлениями об убийстве-похищении-ограблении. Бесконечные звонки о том, что «плохо, умираю, при смерти», на которые я перестал реагировать раз на десятый.

Через год я уехал в Северную столицу, перестав общаться со своей любимой мамой практически совсем. Раз в неделю она звонит мне, плачет, давит на жалость, кричит и регулярно имитирует приступы — просто роняет трубку и начинает хрипеть. Через десять минут звонит сестра и говорит, что маме стало плохо и она без сознания. После моего матерного ответа мама тут же «возвращается к жизни». Стала ездить по колдунам и ведунам, пытается снять с меня порчу и извела мою бывшую девушку до нервного срыва, подозревая её в наведении на меня заговора. Но всё это мелочи по сравнению с тем, что я наконец-то свободен!

Все родственники поголовно считают меня сволочью, а маму — старым и несчастным человеком, вырастившим неблагодарного сына. Я сам выбрал свой путь, не найдя сил свалить от неё в 18 лет. А пока же меня задолбали лишь дебильные статусы в социальных сетях о любимых мамочках.

Помните: не все мамы одинаково полезны.

Вчера моего отца увезли на скорой.

Не знаю, общаются ли врачи между собой, рассказывают ли кому про свою работу, комментируют ли случаи, но про меня, несомненно, есть что рассказать. Про равнодушную, мерзкую девицу, которая не обращала внимания на жалующегося на плохое самочувствие отца, пока тот не упал.

Я многое могла бы рассказать этой действительно неплохой и искренне переживающей за пациента женщине.

Например, о том, что за последние пять лет этому сравнительно ещё не старому мужчине не было «хорошо» ни дня.

О том, что самочувствие, состоянием которого он щедро делится несколько раз в день, включает в себя только два пункта: «что-то мне так себе» и «мне плохо», причём первое встречается в раз в пятнадцать реже, чем второе.

О том, что к врачу его надо вести после долгих уговоров, по предварительной записи и обязательно за ручку, чтоб не передумал, и то молиться, чтоб не сбежал по дороге.

О том, что врачи, к которым он всё-таки дошёл, в целом не находят никаких отклонений, а к узким специалистам он не идёт, ибо «дорого», «далеко», «незачем».

О том, что «мне плохо» не мешает человеку активно пропалывать огород на даче в +35, активно работать и заниматься трудоёмким хобби.

О том, что за пять лет близкие от искренних переживаний и выпытываний симптомов, советов и записей к врачам плавно переходят к лаконичному «выпей таблетку» и «ляг отдохни».

О том, что фраза «мне плохо» — абсолютно ёмкая и полная, а родственники, которые выпытывают, где болит и что болит, просто не понимают. Ну, плохо ему. Ну, что непонятного. Ведь понятно же: ему плохо!

О том, что детям с младенчества рассказывают сказку про мальчика, который кричал «Волки!» и которому в конце концов никто не поверил.

О том, что вчера ему стало плохо, наверное, в 2255-й раз за последние годы.

Я многое могла бы объяснить этому доброму врачу. Думаю, она бы меня даже поняла. Но как это всё объяснить собственной совести?