Религия

Работаю врачом. Так как стаж небольшой, пока в поликлинике.

Значит, так, пациенты! Если вы это читаете, то знайте: мне глубоко плевать, будете ли вы исполнять мои предписания или нет, только потом не предъявляйте ко мне претензий.

— И кто вас на работу берёт? Лечить не умеете!
— Давайте разберёмся. Я вам прописала лекарство N. Вы его пили три раза в день по две таблетки?
— Нет, мне по религиозным соображениям нельзя.

Если вам нельзя в дневное время пить лекарство, то я вам ничем помочь не смогу. Называйте меня кем угодно, но если я назначаю вам лечение, то я знаю, что делаю. Я не смогу провести рукой для снятия ваших болячек.

— Вам нужна операция.
— Нет, я буду молиться.
— Если вы не сделаете операцию, то вы и умереть можете.
— Нет, меня спасут молитвы. А вы ужасный врач, если сразу на операции отправляете.

Тётеньку, запустившую свою болезнь так, что больше ничего не помогает, мой красный диплом не волнует. Ну и идите молитесь, пожалуйста, смотрите не умрите.

Называйте меня как угодно: циником, мегерой, стервой. Я знаю своё дело, но я не волшебница. Если я назначила вам лечение, то извольте выполнять. А если не собираетесь делать так, как я сказала, то не надо прибегать потом ко мне в кабинет с криками, что я не умею лечить с божьей силой без лекарств.

Всем хороши западноукраинские священники. Приветливые, не жадные, понимающие, дружелюбные, искренне преданные своему делу — в общем, тут не задолбаешься. Во всяком случае, если смотреть на дело с точки зрения прихожанина. Но если ты ещё при этом экскурсовод…

Начало экскурсии. Село на Львовщине. Деревянная церковь XVII века, а в ней — знаменитый иконостас. Смесь древнерусских традиций с ренессансом, живопись, резьба и всё такое. Привёз сюда десятка полтора туристов со всей Украины, священник открыл — в общем, все идёт по плану, и я уже предвкушаю, как киевляне с харьковчанами будут восторгаться шедеврами Рутковича и Петрановича, открыв для себя совершенно новую страницу в искусстве нашей родины.

Но вот загвоздка. Священник только вчера приехал с Афона, и теперь, полон впечатлений, начинает во всех мелочах рассказывать об Афоне туристам. Эх, отче, отче, так тебя и разэдак, добрый ты мой душевный отче! Я всё прекрасно понимаю, мне тоже интересно послушать афонские байки о в огне не тонущих и в воде не горящих иконах, но матушку ж вашу (прости, Господи), отче, мы не на Афон приехали! Да и как практикующий христианин, сведущий и в истории, и в богословии, уверяю вас, что в любой из икон, о которых я вот уже полчаса пытаюсь рассказать туристам, ценности больше, чем во всех афонских байках вместе взятых. Потому как афонские байки, как и большинство туристических легенд, байки и не более того, а здесь у нас подлинники величайших украинских иконописцев. Да-да, именно. У русских есть Андрей Рублёв, а у нас — Иван Руткович, и на его иконы вы сейчас смотрите. Кстати, отреставрированы иконы на средства вот этого священника, и если бы не его попытки пересказать вам все афонские чудеса, я бы давно уже вам об этом рассказал, и вы бы давно уже взирали на него не с негодованием, а с восхищением.

Конец экскурсии. Греко-католический монастырь в городке, где я живу. Длинная и интересная история, интереснейшие фрески, написанные офицером Сечевых Стрельцов. Последняя пафосная история о героях меча и кисти, о тысячах картин, сожжённых советской властью… В общем, бурный финал содержательного путешествия. Под конец завожу туристов в церковную лавочку, туристы разбредаются по витринам… И тут в лавку случайно заходит местный монах. Хороший такой дедушка, деток любит, проповедует хорошо, монахом был ещё в советские годы в подпольном монастыре. Но есть проблема. Дедушка написал книгу и всем её рекламирует. Книжка, кстати, неплохая, но рассказывать о ней сейчас — идея не из лучших. Туристы наслушались уже пафосных историй о героях и мучениках и высоким искусством наелись по самое не могу. Максимум, что они ещё могут проглотить, — это байки вроде того, как у нас под памятником Ленину нашли фундамент позорного столба, а в XVII веке за оскорбление священника провинившегося заставляли лаять по-собачьи в ратуше под столом. Поэтому, отче, не надо уже напрягать народ, они и так уже без моего «цоб-цобэ» не соберутся. Эх, отче… А мне ж ещё к вам на исповедь идти! Потому как пастырь вы очень хороший. Но всё-таки туристов развлекать предоставьте лучше профессионалам.

Вчера был большой православный праздник — Крещение Господне. Уже несколько лет хожу в храм, но каждый большой праздник (особенно тот, где что-то можно получить — набрать воду, освятить куличи и вербы) для меня становится чем-то ужасным, чем-то близким к катастрофе. Я сейчас говорю не о приходских праздниках, а о больших двунадесятых, которые так рекламируются по ТВ, когда в храмы идут все, считающие себя православными.

В нашем храме на раздаче воды происходило нечто невообразимое — давка, ругань, чуть ли не драка. Сломали столик, за которым принимали требы — сорокоусты, записки, молебны. Служащие чуть не по стенам ходили из-за беснующейся толпы (по-другому никак не назвать). Прихожане после службы не могли подойти за просфорой: не пускали пришедшие за водой граждане. Каюсь, просфоры брали с боем.

Читают Евангелие и послания апостолов — один из самых важных моментов на службе, когда каждый присутствующий должен быть особенно внимателен. Но, увы, чтения не слышно: рядом мило беседуют о том о сём бабули (не из числа прихожан, своих уже знаем). Просишь помолчать, так как не слышно читающего. Молчание длится очень недолго. Хорошо, если ещё по телефону не разговаривают.

А вот и долгожданный момент освящения воды: прочитаны молитвы, батюшки идут освящать храм. Иерей говорит проповедь, в которой очень подробно объясняет, что за праздник сегодня, какая эта святыня — крещенская вода, как её нужно беречь, когда принимать. Полезная информация для всех пришедших. А сзади прихожан уже стоит невероятный гвалт, шум, явно что-то снести пытаются, судя по раздающимся звукам. Выходить из большого зала становится страшно.

И это только вчера. Праздников в году ещё много будет, и в разных вариациях история повторится.

Нет, мы, конечно, тоже не ангелы во плоти, но до боли задевает такое неуважение к любимому храму, неуважение к тем людям, которые пришли на службу и ради этой службы. Неужели кто-то думает, что и вода, и освящённые вербы, и куличи, и яблочки будут «чудотворить» и принесут радость при таком неблагоговейном отношении? Разве может принести пользу святыня, полученная с руганью, чуть ли не с проклятиями? Думаю, если бы так вели себя гости в вашем доме, вы бы уже давно нашли предлог их выпроводить.

Мы очень любим свой храм, с удовольствием помогаем его украшать и убирать к большим праздникам, любим наши храмовые святыни, уважаем наших батюшек, которые любят в ответ своих прихожан, порой нерадивых. Мы с удовольствием поможем и расскажем, что сами знаем, если это будет интересно любому человеку, поможем найти интересующую его икону в храме, написать записку. В ответ хочется лишь, чтоб и приходящие на праздники люди хоть немного прониклись уважением к святому месту и другим находящимся в храме людям.

Я всегда не любил церковь. Настолько не любил, что демонстративно хлопнул дверью и покинул помещение, когда в институт пригласили батюшку поговорить со студентами. Это, правда, было уже второе образование, вечернее, да и я был взрослым человеком, так что без особых последствий, конечно. Но пример хорошо показывает моё отношение к попам.

А потом я уехал жить в православную страну. Страна очень религиозная, все церковные праздники — национальные выходные, каждое воскресенье церкви полны народа… Сперва мне было просто любопытно, не более. Потом я посетил церковь пару раз — мне понравилось, несмотря на тотальное чувство стыда и неловкости. Понравилось, что можно сидеть, понравилось, что нет этих бредовых правил одежды и злобных чёрных бабок, готовых сожрать девушку, пришедшую в церковь как в место утешения и забывшую про юбку. Церковь здесь — это место, куда можно пойти, чтобы посидеть и подумать о жизни, может быть, даже помолиться. Ведь все мы без исключения в минуту опасности или в тяжёлое время мысленно обращаемся к высшим силам, пусть и неосознанно…

Потом я посетил Афон, посмотрел на настоящих церковных подвижников, понял, что есть и другая жизнь в этом мире — без безумной гонки за баблом, машинами и квартирами. И никто там меня не гнал из храмов только потому, что я не умею креститься. Не в жестах дело.

Недавно посетил Россию и случайно зашёл в церковь — она стоит на роднике, а там вода вкусная очень. И увидел то, что меня просто потрясло. Батюшка, настоящий батюшка в сане, стоял в церкви и торговал иконками. И хрен бы с ним, что торговал — хотя Библия и порицает торговлю в храмах — он ещё и впаривал иконки в худших традициях рынка.

— Это, милочка, иконка от рака, а эта — от телесных болей. Вот эту прикладывай к венам на ногах, а эта — от геморроя…

При этом он успевал рассказывать, как правильно ходить в церковь, и я уловил окончание фразы: «…чтобы не пускать женщин с непокрытой головой в церковь».

Сама по себе торговля распечатанными на бумаге картинками как лечебными средствами — это не только уголовное преступление, это ещё и самая настоящая ересь, не имеющая ничего общего с настоящим христианством, прямой обман и полная профанация всего, что может и должна давать людям церковь. Это просто позор РПЦ и хорошее объяснение, почему церковь в России вызывает только ненависть.

И как можно кого-то в церковь не пускать?! Церковь для того и существует, чтобы к ней мог прийти за утешением кто угодно. И то, что в церковь кого-то не пускают, против правил самой церкви, ею же установленных.

Вернувшись домой, я первым делом пошёл в храм. И снова на душе стало хорошо и легко. Здесь церковь принимает меня со всеми моими заморочками и показывает путь к самосовершенствованию и душевному покою.

Что же не так в России? Почему даже церковь пропитана беспределом?

Я всегда верила в Бога, но довольно долго была воинственным антиклерикалом. Ненавидела попов, считала церковь бизнесом. А потом занесло меня на сайт, где верующие задавали вопросы священнику: «Батюшка, а вот так можно? А этак грешно? А откуда такое правило?» Стала читать с целью получения лулзов, но священник оказался уж очень толковый. Вопросы в большинстве были наивными, но ответы оставляли ощущение, что церковные традиции — это не какая-то магия из глубины веков, не запрет на запрете и не способ унизить верующего и вытянуть из него побольше денег. Я стала читать первоисточники и поняла, что о Церкви не знала ни-че-го. Не знала, но, разумеется, осуждала.

Сейчас я по мере сил воцерковляюсь, хожу на службы, участвую в таинствах. У меня высшее образование, высокий доход, я интересуюсь наукой (о квантовой физике, например, знаю больше, чем те, кто берётся убеждать меня в отсталости религии). Денег из меня не тянут — я добровольно жертвую на храм, потому что мне хочется, чтобы в нём было светло и тепло, а во время службы у меня была бы возможность присесть на лавочку. Я целую руку священнику не только потому, что «так надо», но потому, что, немного разобравшись в теме, поняла, насколько тяжела его работа (по меньшей мере, физически — всё время на ногах). Я соблюдаю обычаи и обряды (каюсь, не все) потому, что знаю их смысл и историю возникновения. Икона для меня — не просто портрет, а Причастие — не просто хлеб и вино.

В любом сообществе большая часть всегда приходится на тех, кого нельзя называть образцом для подражания. Церкви в этом смысле особенно «повезло»: она принципиально открыта для всех, даже совершившего проступок (а кто не совершает?) здесь готовы принять и простить, а не «исключать из партии». Вероучение очень гибкое (догматов не так уж и много, всегда есть простор для совести), поэтому его очень легко «прогнуть» под собственные цели, оправдать им женоненавистничество, ксенофобию, садизм, которые самому христианству ни в коей мере не присущи (если почитать первоисточники). Богословие выросло из прекрасной и очень развитой античной философии: разумеется, не всякий разум готов постичь такие вершины, поэтому для многих религия превращается в бытовую магию: вот я святой водички хлебну, и болезнь пройдёт (хотя христианство учит, даже требует доверять врачам и выполнять их предписания).

Я на самом деле знаю, за что Церковь можно ненавидеть. Я знаю даже больше: есть ведь внутренние интриги, которые наружу не выплёскиваются и широкому кругу наблюдателей неизвестны. А их много. Ох, сколько тут искушений — вам и не снилось!

Но знаете, что меня в некотором роде задолбало? Что бóльшая часть претензий антиклерикалов вызвана невежеством: очень многие критикуют то, в чём не разбираются. Скажут глупость и смотрят на меня как на идиотку. А меня ржач так и разбирает каждый раз.

Недавно мне довелось пережить операцию на позвоночник, с точки зрения хирургии несложную, но для меня, естественно, неприятную. Поскольку в положенном мне отделении мест не было, а лежать мне по местным меркам было недолго, недельку-две, меня положили в онкологию, где была свободная койка.

Попав в палату, я не успел разложить вещи, как сразу же был приглашён на богослужение. Миловидная девушка в рясе смотрела на меня, как будто я уже обеими ногами стоял в могиле, и доверительным тоном сообщила, что некий батюшка ну просто замечательный. Отбившись, стал распаковывать вещи — и опять посетитель. Молодой человек безуспешно пытался продать мне хотя бы одну икону. Вечер, опять девушка: «Завтра служба, вы придёте?» Иконы, свечи за здравие, лампады, книги — с завидным постоянством до самой выписки.

Разумеется, всё это пользовалось спросом среди «профильных» пациентов. У соседа по палате к моменту операции был собственный иконостас, чудотворный пояс и какой-то особо «правильный» крест. Я его не виню, страх — очень серьёзный аргумент.

Онкологическое отделение, где люди боятся и хватаются за соломинку, — очень плодородное поле для подобных персонажей всех мастей. Но у меня никак не вяжется то, что я видел, с «заботой о ближнем». Обычный бизнес, деньги на чужом горе — простите, пожертвования по рекомендованной цене. Лицемерие.

Я атеист. До этого случая с усмешкой относился к религии, теперь же я её просто презираю. И самое неприятное, что 90% из тех, у кого операции пройдут успешно, будут говорить: «Бог помог», а фамилию хирурга, спасшего им жизнь, забудут в лучшем случае через год.

Я не забуду.

Добра всем.

— Почему ты носишь этот сатанинский символ? Ты что, дьяволу поклоняешься?

Алло, народ, этот «сатанинский символ» — знак Венеры, пятилучевая звезда. Символ защиты, плодородия и вообще всего хорошего. И да, если его перевернуть и нарисовать по центру козлиную морду, а на концах лучей еврейские буквы, получится печать Бафомета, с какой-то радости признанная официальным символом сатанизма. Только вот — сюрприз! — я ни хрена не знаю о сатанизме и комплектующих и Люциферу не поклоняюсь. А почему у меня на шее пентакль — не ваше собачье дело. Кто отменил свободу вероисповедания? Что, если я не христианин — значит, сразу сатанист?

Я не верю в ваше триединство, не верю в ад и рай. Запретное «Иегова Саваоф» не вызывает у меня трепета. Я, не крестясь, говорю об архангелах, Иисусе и туринских плащаницах. Я верю в то, что все мы здесь, определённо, с какой-то целью и не просто так. А если на моей шее не крест, а нечто иное — будь то анкх, пентаграмма или та же печать Бафомета, — вам-то, дорогие фимозники, какое дело? Я не вступаю в полемику и не пытаюсь всем вам навязать моё мировоззрение. Проявите уважение, отвалите, пожалуйста!

Кстати, христиане, а вы не в курсе, что символ Венеры даже в вашей религии является защитным от зла, скверны и демонов? Почитайте Гёте, не унижайтесь.

Переехал к нам в подъезд жить православный батюшка с семьёй. Ну, переехал и переехал, велико событие, казалось бы.

Ан нет! Батюшка-то оказался настолько истово верующий, что оторопь берёт, насколько святой человек. Ибо как ещё объяснить то, что после разбора скарба батюшка выволок на лестничную площадку две связки картонных коробок — одну на подоконничек, вторую на пол, — да так и оставил? Обычный человек негабаритный мусор отволок бы на помойку, которая в двадцати метрах от дома. А батюшка не такой. Он человек сильной веры: если истово молиться, мусор чудесным образом сам рассосётся.

Несколько лет назад я осознанно приняла язычество, и с тех пор живу совершенно счастливо. Многие мои знакомые считают, что это всё игра, и когда-нибудь мне надоест. Пусть так.

У меня есть приятельница, с которой мы познакомились уже после того, как я «отвернулась от истинной веры» (ха-ха три раза). Она была бы абсолютно адекватной девушкой, если бы не дурацкая привычка списывать все мои проблемы на мою религию.

Сломала ногу. «Это потому, что ты не по истинному пути идёшь, вот нога твоя и предала тебя». Окей, ладно, проехали.

Нет настроения, потому что сорвались планы на выходные. «Почитай Библию, авось попустит». Угу, конечно.

И так далее, и тому подобное. Примеров масса. Последняя переписка в интернете поставила меня в тупик окончательно и бесповоротно.

— Я вот к бабке-ворожке ходила, так она с меня порчу сняла, представляешь?
— Ты ж православная христианка, тебе ж нельзя по ворожкам ходить!
— То есть нельзя? Ой… В Библии много чего пишут! Раз или два пойти — это не преступление.

Наверное, я определённо чего-то не понимаю в этой жизни.

Помнится, в далёкие детсадовские времена одним из самых убийственных аргументов был: «А чё Ваське можно (дёргать девочек за волосы, кидаться грязью и прочее), а мне — нет?» С годами постепенно начинаешь понимать всю его нелепость и перестаёшь использовать Ваську в качестве обоснования своих действий и аргумента в споре. Но, как оказалось, детсадовскую этику переросли далеко не все.

Вот известный переводчик с собственным блогом. Будучи в прошлом сотрудником правоохранительных органов, он, видимо, чувствует себя обязанным защищать своих бывших коллег. Поэтому, когда в новоcтях появляется сообщение про очередное преступление, совершённое господами полицейскими, он комментирует это так: «Надо понимать, что полиция — она из народа». Следует пространный текст: если в народе есть определённый процент садистов, подонков и воров, значит, такой процент будет и в полиции. А если кому это не нравится, так пусть винит неидеальный народ, а начнёт с себя. То, что при поступлении на службу в полицию существует медкомиссия, в том числе у психиатра, которая обязана выявлять и отсеивать садистов и подонков, при этом игнорируется. Равно как и то, что с полицейских, которые при исполнении обязанностей имеют куда больше прав, чем обычный гражданин, и спрос особый.

А вот неизвестный, но очень горячо любящий армию товарищ. Он твёрдо убеждён, что армия — школа жизни, которую нужно пройти, чтобы стать мужчиной. На любое свидетельство реальных порядков в армии он отвечает, что это всё преувеличение, и смертность и количество самоубийств в армии даже ниже, чем среди мужчин призывного возраста на гражданке. При этом он как-то забывает, что смерть часто наступает в результате болезни, а самоубийство вообще является следствием либо тотальной безысходности, либо психических нарушений. Спрашивается, откуда всё это должно было вообще взяться в армии, где также существует медкомиссия, которая должна отсеивать физически и психически нездоровых? И почему школа жизни имеет моральное право на умерщвление своих учеников?

Или возьмём, например, православных христиан. Один возмущается, что ему уже и ругнуться нельзя, как всем, другой, кажется, искренне не понимает, почему директору предприятия можно ездить на роскошной машине, а священнику — нет. Оставим в стороне тот факт, что этих людей никто силком не тянул в религиозную общину, по канонам которой гнев является смертным грехом, а богатый имеет все шансы на вечные муки в аду. Удивительным образом это желание иметь равные со «обычными» людьми права исчезает, как только кто-нибудь оскорбит нежные чувства этих верующих. Тут же они начинают утверждать, что они как раз не такие, как все, а гораздо лучше; что на них держится вся русская духовность; что без них Россия давно бы погрязла в пучине греха и разврата; и что на основании всего этого церковь действительно должна быть на особом положении по отношению к науке или промышленности. Приводят в качестве аргумента те же самые каноны, которые они не только ежедневно попирают, а ещё и огрызаются, когда кто-нибудь укажет на это несоответствие.

Я понимаю, что равняться на чужие недостатки гораздо проще, чем на чужие достоинства. Но постарайтесь хотя бы защищать свои любимые общества и организации не так по-детсадовски, потому что вы уже задолбали.