Сегодня я с друзьями решил сходить в контактный зоопарк. Место просто замечательное, но бедные животные… И всё не из-за жилья: у каждого был большой загон. Задолбали меня дети и их родители!

В зале с птицами ребёнок сгребает цыплёнка и кидает обратно в загончик, да с такой силой!

Маленькая девочка хватает лисёнка и «трахает». Слов нет!

А их родители всё это поощряют.

Надеюсь, всех, кто обижает животных, посадят за решётку, а там устроят им «контактную тюрьму».

Недавно задумалась над вопросом, кого же всё-таки берут воспитателями в детские сады. И вот почему.

Случилось так, что фирмочка, в которой я работала, развалилась. Решила встать на биржу труда и неспешно искать новое место. А недавно меня исключили из числа ищущих работу за то, что я сама отказалась от вакансии. А знаете, что мне предложили? Воспитателем в коррекционный садик! Потому что у меня первое образование — педагогическое, учитель начальных классов. И неважно, что потом я получила второе и ушла в программисты, кем и проработала 15 лет. Неважно, что я не знаю, что делать с маленькими детьми, особенно с отклонениями в развитии…

Я отказалась — а ведь кто-то и не откажется. Вот и получается, что детей в садиках воспитывают бывшие инженеры, продавцы и т. д. Кто угодно, только не специалисты. Думаю, что и в школе ситуация не лучше.

А потом возникает вопрос, почему это у нас всё так плохо.

С тех пор как я стала активно пользоваться интернетом, я постепенно отошла от просмотра ТВ. Во-первых, смотреть там практически нечего, да и реклама задолбала… А всё, что из телепередач мне могло бы быть интересно, есть в сети. И так я от ящика отвыкла, что даже самой смешно.

Разболелась я, взяла больничный лист и, придя от врача, решила себе устроить на денёк райскую жизнь. Открыла пакет любимых конфет, улеглась на диван на живот, раскрыла журнальчик с судоку и — куда уж деваться — включила телик. Ага, что у нас там? «Следствие ведут знатоки». Ну, зашибись, чё.

И только я там устроилась, и только пронырливый Шурик Томин нащупал след коварного расхитителя социалистической собственности — звонок, блин, с работы. Занеси, говорят, одну бумажку нужную. Очень, типа, надо.

Ну ладно, надо так надо, работа в 15 минутах неспешным шагом от дома, погодка хорошая, пройдусь. На работе, естественно, полчасика туда-сюда, зашла ещё в продуктовый… И что же? Возвращаюсь, включаю — а кино практически с места и не сдвинулось.

Ну, все мы знаем, как снимались советские детективы: десять минут едет машина по проспекту, пять минут герой поднимается по лестнице… Куда спешить-то? Но мне кажется, дело на сей раз всё-таки не в этом. Сколько же рекламы нам всовывают, это же уму непостижимо!

Нет, выброшу я этот телевизор на помойку, пожиратель времени моего! Ну его долой!

Скажу по секрету: заходить на второй круг довольно тяжело.

Приходишь на приём к чиновнику (врачу), приносишь с собой документы (справки) и слышишь заветное:

— Бумаги у вас в порядке…

Радостно подпрыгивает сердце. Но тут:

— Сегодня я не успею, нужную тебе бумажку оформлю позже. Приходи завтра.

Пытаешься возразить:

— Но ведь у вас приём по записи, и завтра всё занято!

— Тебе всё равно только бумажку забрать, зайдёшь без очереди.

Да-да, как же. Это же так легко — пройти в кабинет, перед которым сидят десять бабушек, без очереди. А самое обидное, что довольно часто прорываешься в кабинет — и:

— Вы кто такой? За какой ещё бумажкой? Где талон? Как не записаны?! Идите к секретарю (в регистратуру), запишитесь на приём!

Как это может не задолбать?

Я помню своего дядю. Он жил в деревне со своей семьей и работал по мелочёвке у соседей: официально устроиться на работу не давал условный срок, полученный благодаря мудаку — бывшему однокласснику, решившему смошенничать на помоле колхоза. Несмотря ни на что, дядя не унывал, работал не только у соседей, но и по дому, растил детей, пока тётя ездила на заработки в город… Только выпивать стал. Немного, действительно немного, но это не нравилось ни жене, ни дочери. Распил дяди проходил если не каждый вечер, то каждую неделю. Он приходил к моим бабушке и дедушке домой, те с ним общались и поддерживали, как могли. Приезжала и моя мама, с кем дядя поддерживал особую связь — оба были средними детьми в семье, — и дядя успокаивался и шёл домой.

Правда, потом он стал срываться в запои: неожиданно нахлынув, проблемы душили его, и он искал утешение в водке и собутыльниках. Мама с её сестрой забрали его в наш город и положили на реабилитацию. Помогло, но ненадолго. Дядю нехило коматозило, оттого жена перестала ругаться и стала помогать, вся родня подтянулась с поддержкой…

А потом, в восемь лет, я пришёл к ним во двор, чтобы что-то спросить, даже и не помню что… Непонятный странный кукловидный куль качался внутри коровника. Подойдя поближе, я заорал на всю улицу: куль оказался дядей. Он повесился, не выдержав ни тыканья соседями в свой несправедливый срок, ни своей тяги к алкоголю, ни проблем в семье (не кормилец — не мужик, ведь так, бабоньки?). В предсмертном письме дядя написал, что он устал быть никем, да и без него этот мир будет лучше. А я впервые столкнулся со смертью тех, кто ушёл по своей воле, не от старости или болезни…

К чему это я? Просто наткнулся на историю, где автор корил тех бессердечных лицемеров, что не смогли спасти девушек от попыток суицида. И всё бы ничего, но вот эти высказывания о подталкивании, о не-помощи в моменты, когда она требуется…

Я считаю, что самоубийцы не слабы. Они устали. Они просто устали. Если человек решил покончить с собой, то тут нужна помощь в виде не только разговоров, но и активных действий. Потенциального самоубийцу надо тормошить — и нельзя оступиться, иначе он доведёт дело до конца.

Меня не задолбали те, кто отмахивается от роковой апатии человека, ставя его тем самым на табуретку и намыливая верёвку; таких людей не так много. Кто меня задолбал на самом деле? Лицемеры, читающие проповеди о том, что «не спасли человека от суицида, не спасли, виноваты вы в её смерти», хотя сами, вероятно, не раз отмахивались от таких же людей с такими же проблемами.

А что, если проблему никак не решить даже сотне человек? А что, если это слишком личное? А что, если человек притворяется весёлым и жизнерадостным, а сам уже приготовил револьвер с одним патроном и клеёнку, чтобы не забрызгать мозгами пол и стены в квартире? Таких «а что, если…» очень и очень много, иногда даже чересчур. Но почему-то на похоронах обязательно найдётся правдоруб, который вместо слов поддержки родственникам и друзьям «откроет глаза» на то, что «виноваты», что «не смогли».

Хотя… Может, это те, кто корят себя в смерти самоубийцы, но не хотят этого признавать, перекладывая для себя вину на других? На похоронах дяди тётка-«правдоруб» была. Довела почти всю родню до слёз, даже мне презрительно кинула, что мне стоило прибежать раньше. Кроме моего деда, который напомнил ей о том, как её первый муж тоже повесился: мол, не смог тебя, пилящую корову, выдержать. Тётка стала плакать и материться, пыталась драться с дедушкой — еле оттащили, да ещё наградили оплеухой. До сих пор считаю, что поделом.

Все те, кто считает окружение суицидника виновным в его смерти, ловите мой месседж: если человек решил покончить с собой — действительно покончить, а не попозировать, — то его мало что остановит. Пожалуйста, хватит. Хватит обвинять других в решении самоубийцы, когда сделано всё, что можно. Когда руки опускаются уже у тебя, а смирившийся самоубийца уже набрал тёплую ванну и протёр лезвие бритвы спиртом.