Образование

А меня задолбали родители одноклассников моей дочери на родительских собраниях. Несёшься через полгорода, отпросившись с работы на час раньше и пообещав его отработать втройне, крадёшься между рядами парт под неодобрительными взглядами тётенек, пришедших на полчаса раньше начала. Поехали!

— Контрольную работу написали хорошо, но...
— А как мой Ваня написал?
— Подробно расскажу вам после собрания.
— Хотя бы оценку скажите!

Учительница вздыхает, листает тетрадь, называет результат. И тут же:

— А моя Анечка?
— А мой Никита?
— А Максим?!

Оглашаются оценки всего класса. Но это только начало:

— А почему у Анечки четвёрка?
— У Вани в прошлой четверти лучше было, мы не так занимаемся, что ли?
— А какие ошибки у Насти?
— А у Леры за что «три»?

В результате я вынуждена час (а то и больше) сидеть и слушать про ваших Лер, Насть и Максимов. Я понимаю, вам спешить некуда: любимый сериал ещё не начался, а я ещё даже не ужинала. На вечер были запланированы дела, и завтра, в отличие от вас, мне снова на работу. Неужели трудно прийти в школу в любой другой день и пообщаться с учительницей о своём талантливом (или наоборот) отпрыске индивидуально? Или вам совсем-совсем поговорить не с кем?

— У меня кухня девять квадратов. Сколько плитки потолочной брать надо?
— Пять пачек.
— А хватит?
— Хватит. В пачке два квадратных метра.

Молчание. Напряжённая работа мысли.

— Э-э-э... Это получается... В пяти пачках тогда...
— Десять квадратов.
— Но у меня-то кухня девять!
— К сожалению, поштучно плитка не продаётся, только упаковками. В любом случае имеет смысл взять с небольшим запасом — мало ли что.
— Это сколько тогда брать?
— Пять пачек в вашем случае.
— А хватит на девять квадратов?

И так каждый день.

— А точно там два квадрата?
— А два квадратных метра — это вдоль или поперёк?
— А как посчитать, сколько квадратных метров потолок?
— У меня коридор маленький, я в сантиметрах посчитала. Помогите мне в метры пересчитать.

А вы говорите, советское образование было лучшим в мире.

Известная максима: «Школа — лучшие годы жизни». В этом году, закончив такое учебное заведение, я поняла, что воспоминание действительно будет долговечным.

Школьное самоуправление, которое является по сути вымышленным органом власти, решило ввести старые добрые общепитовские талоны. Теперь каждый учащийся 10–11 классов получает талон на 10 р. 50 коп. Такими талонами снабжают на неделю вперед и указывают пальцем на очередь в столовой. Доблестный ученик простаивает в жуткой толкотне к единственной продавщице на раздаче около десяти минут (перемена длится пятнадцать) и усаживается за стол — естественно, опоздания на уроки неизбежны. Когда школьник, сидя за столом, тесно прижав локти к туловищу из-за нехватки места, пережёвывает нарезанную огромными ломтями капусту, политую растительным маслом и называемую салатом, заедая её изжоготворной котлетой и проталкивая в себя холодной несолёной гречневой кашей, до его ушей доносится голос освободившейся женщины на раздаче.

— Здравствуйте, Завуч Завучевна, у нас сегодня гуляш, картошечка молодая жареная, курочка варёная, яблочки печёные, хлебушек горяченький, чаёк сладенький. Что вы будете?
— Мне, пожалуйста, то, то и то, и ещё чай.
— Вам чай какой? Школьный или нормальный?

Естественно, учителя на рабочем месте находятся дольше, трудятся упорнее, нервы мотают сильнее. Но если уж готовите, сложно ли приготовить на всех? Зачем кормить детей продуктами трёхдневной давности? Извините, но вашей экономией на подрастающих гражданах вы уже задолбали.

Сейчас заканчивается приёмная кампания. Для тех, кто не в курсе: выпускники школ пытаются пристроится в высшие учебные заведения, абсолютно не понимая, зачем им это нужно. Процесс поступления почти завершился, и сейчас ходят толпы не сумевших поступить («Я? Не поступил?!») детей в комплекте с такими же потерянными родителями. А амбиции у наших современных детей ого-го какие...

Промахнувшаяся с поступлением деваха (в тёмных очках, чтобы не видно было заплаканные глаза) пришла забирать документы. Я, проникшись искренним сочувствием, предлагаю: «Может быть, на заочку попробуете?» Секундное молчание. Затем деваха, трагическим жестом содрав с себя очки, начинает орать: «Вы что, сдурели? А кто меня кормить будет? Вы, что ли? Кого попало напринимали тут, а нормальных детей вам не нужно! Всем расскажу, что не@#$ делать в вашем вузе, одни уроды будут учиться!» И так минут десять. Мамашка, близкая к обмороку, уже и не пыталась дочу урезонить: никто не смог бы и слова вставить в этот бурный словесный поток.

Самый абсурд здесь в том, что эта эмоционально нестабильная девушка пыталась поступить на специальность «психология». К счастью для нашего вуза и отечественной психологии, не получилось!

Я студентка четвёртого курса, готовлюсь к получению бакалаврского диплома (о том, как задолбала система «4+2», разговор отдельный, но тем не менее). А задолбали меня феерические стереотипы относительно моей специальности, всплывающие в расспросах и комментариях. Вот только ситуация у меня усугубляется в разы тем, что по будущему диплому я... востоковед.

— Хто-хто?

Здесь я начинаю тихо закипать: господа, вас в Яндексе забанили? Или способность выделять в слове корень («восток» же, чёрт побери!) резко атрофировалась? Но ладно, это я ещё могу пережить. Идём дальше.

— И как, сложно учить китайский?

На этом месте я обычно очень прошу запомнить раз и навсегда одну простую вещь. Да, существует стереотип, что на востоковедческие факультеты идут исключительно за китайским (ибо демографические процессы в Китае давным-давно дали о себе знать), японским (как же, японская культура, суши-манга-аниме-харакири-самураи — это та-а-ак популярно!) или арабским (нефтедоллары и богатые принцы-шейхи-султаны) языками. Так вот, господа, Восток — не только «дело тонкое», но и регион, в который входит масса разных стран, и говорят в них на уйме разных языков. Очень прошу, потрудитесь расспросить меня, что интересно мне, а не стричь наше ориенталистическое племя под одну гребёнку. Ладно, под три: китайскую, арабскую и японскую.

— А кем ты потом работать будешь? Поди, не самая хлебная специальность!

Милые мои, качество работы на любой должности и степень компетентности в ней зависит от: а) личных знаний, навыков и умений; б) опыта работы в конкретном направлении. Всё! Диплом определяет преимущественный профиль — и только, а после окончания института каждый уже сам кузнец своего счастья. Это во-первых. Во-вторых, диплом у меня весьма престижного вуза, а не документ о том, что я якобы психолог, выданный шарашкиной конторой в переулке. В-третьих, я зарабатываю, и довольно успешно: репетитор восточного языка на кусок хлеба с маслом денег добыть способен.

Кстати, о языке.

— Девушка, а что это вы такое читаете? Это арабский? Вы мусульманка, молитесь, да?

Справа налево читают не только по-арабски. Ещё раз заклинаю: прежде чем делать выводы, спросите, язык не отвалится.

— А почему иврит? Ты в Израиль уехать хочешь?

Вот этим задолбали так, что хочется отвечать из раза в раз: «Да, от таких, как ты — хочу».

— А почему иврит? Ты еврейка?

Еврейка или нет — это вас, граждане, не касается. И это не причина для изучения языка. Не причина же! Китайский учат не одни лишь китайцы. Об английском, французском и немецком молчу.

— А скажи что-нибудь по-еврейски!

Во-первых, не по-еврейски, а на иврите. Во-вторых, хочешь, чтобы я тебе что-нибудь перевела — переведу. А на просьбу «сказать что-нибудь», уж извини, в голову приходит только матерное — а материться я на «восточном», уже втором родном, умею будь здоров, хоть мат в нём и не табуирован.

— А переведи-ка мне песенку (документ, стихотворение, сочинение для еврейской школы).

500 рублей за 1800 знаков с пробелами. Даже по дружбе, уж извините, не согласна я на большие объёмы — достаточно в силу специальности читаю на иврите, чтобы трудиться над длинными и не самыми простыми текстами дополнительно и бесплатно.

— А что значит это слово (как оно переводится на иврит)?

Есть такое понятие — контекст. Точно хочешь узнать все пять-шесть (в лучшем случае) значений, указанных в словаре?

Наконец, апофеоз:

— Да ты всю жизнь будешь на кошерные продукты в синагоге этикетки расклеивать!

На это я, порядком опешив, не нашлась, что ответить. Вспомнила было о своих приведённых чуть выше аргументах в пользу того, что работу может найти любой при наличии навыков и опыта, но озвучивать их не стала. Зато поняла: люди, задолбали! Мы, ориенталисты в целом и гебраисты (израилеведы) в частности — тоже люди, а не трёхногие-безголовые. Просто нас мало, и мы редко встречаемся. А устраиваемся в жизни — неплохо. Вашими молитвами...

Одесса, промрынок — огромный оптовый базар, на котором тарится половина Украины. Приехали знакомые — ходим, игрушки выбираем. В одном контейнере нашли то, что нужно, прицениваемся, разговариваем. Подходит тётка, рассматривает набор для мыльных пузырей: флакон с жидкостью и куча пластиковых формочек: ромбики там всякие, зверушки. Обращается к продавцам:

— А пузыри получаются таких форм?

Я понимаю, мало кого в школе физика волновала. Разве кого-то во взрослой жизни заботит вопрос максимального объёма при минимальной площади поверхности? Но неужели эта... хомо сапиенс (или как называть «хомо» без «сапиенса»?) ни разу в жизни не мылась?

— Вы хоть раз в жизни видели пузыри, не являющиеся шарами?

Не знаю, произошёл ли у тётки хоть какой-то щелчок в мозгу (ушла она молча), но продавец (кстати, блондинка) заметила, что этот вопрос ей задают регулярно. О, времена...

Попутал чёрт: я, самая молодая из всех родителей в классе, в одиночку взялась за организацию выпускного.

Первая мысль (бросить всё) возникла при выслушивании громких воплей некоторых мамаш на тему того, куда можно деть столько денег, хотя экономили на всём, на чём только можно сэкономить, и по сравнению с другими школами сборы на выпускной были очень щадящими. Половина активных родителей сыпала незаслуженными оскорблениями, упрёками и фразами типа «Я прекрасно знаю, как это организовывается, что вы мне тут рассказываете». Мне как самой молодой ещё и порывались читать нотации. Несмотря на всё это, я дотерпела до счастливого дня раздачи пригласительных. Казалось бы, адские труды по регулярному обзвону 25 человек позади. Но не тут-то было!

Звонит очередная умная маман и заявляет, что в связи с обстановкой, сложившейся в стране, они боятся идти на выпускной и просят вернуть им деньги. До выпускного остаётся четыре дня. Оплаченная работа организаторов, распечатка баннеров и пригласительных, заказанное количество мест в ресторане, — такие аргументы игнорируются абсолютно, а в качестве контраргумента выступает голос на ультразвуковых частотах. Попытки хоть что-то объяснить разбиваются о беспардонную нетерпимость к мнению собеседника.

Ситуация напоминает такую: плывёт пароход среди океана, тут подходит один из пассажиров и заявляет — нет, требует с криками и оскорблениями: «Остановите пароход! Верните деньги! Я сойду!» Не удивлюсь, если и купленное платье они пытались вернуть в магазин: «Заберите! Как вы не понимаете: мы не идём на выпускной, и вы обязаны вернуть нам деньги!» Я бы всё поняла, обратись они неделей раньше, но когда уже практически всё готово — это в некотором роде абсурд.

Тяжёл он — труд на добровольных началах. Мамаши, если вы настолько нетолерантны, непонятливы и так хорошо умеете организовывать праздники — флаг вам в руки, организовывайте! Что же вы теряетесь-то? А такие, как я, пусть повозмущаются, отведут душу. Хотя... воспитание не позволит.

Я два года преподавал в одном из престижнейших вузов России. Работал по совместительству, два-три дня в неделю, правда, нагрузку давали до десяти часов в день. Работал за идею: зарплаты в вузах федерального подчинения оставляют желать лучшего, но на жизнь я зарабатывал другим. Преподавал английский. Группу из тридцати оболтусов мы с напарницей разбили на две подгруппы: одна для тех, кому оно надо, а вторая для тех, кого в университет засунули родители.

В конце очередного учебного года в руководстве проснулась тяга к оптимизации: «В следующем году, чтобы сэкономить государственные деньги, мы не будем разбивать группы на подгруппы». Я честно половину мая и весь июнь предупреждал всех, до кого смог достучаться, что такая концепция несовместима с моим представлением о «работе за идею». Эффекта не было никакого: меня либо игнорировали, либо говорили, что учебные планы менять настолько сложно, что почти невозможно.

Новый учебный год я начал с заявления на увольнение. В качестве причины указал «отсутствие смысла в работе по текущим учебным планам». Вы не поверите: учебные планы неким волшебным образом поменяли в течение получаса! Я, правда, всё равно ушёл. Зато я теперь точно знаю, что мир при необходимости под тебя прогибается.

Я тружусь в скромной должности лаборанта на химфаке одного университета. Основная «клиентура» — студенты-химики, а также биологи, геологи и географы. К последним двум группам у меня претензий никаких, для них химия не является профилирующим предметом, так что и спрос небольшой. Про биологов пока промолчу. А вот химики...

Не, я понимаю, естественные науки сейчас не столь популярны (химия почему-то особенно), поэтому ожидать какой-то «элиты» на химфаке не стоит. Но всё-таки мои представления таковы, что человек, добровольно поступивший на этот факультет, должен иметь хотя бы какое-то представление о предмете!

Идёт практикум. Для опыта нужен раствор аммиака. Девочка берёт склянку с азотной кислотой и спрашивает на полном серьёзе:

— Инна, это аммиак?

Ага, блин, аммиак! На голову бы тебе, дорогая, аммиак этот вылить, чтоб разницу почувствовала...

— Инна, а мне сульфит натрия нужен. Где он тут?

Показываю на банку с надписью «Na2SO3», стоящую у девочки прямо перед глазами:

— Чем тебе не сульфит натрия?
— А, точно...

И ладно бы один раз — нет, это повторяется каждое занятие.

То, что сульфиды и сероводород находятся в вытяжном шкафу и работать с ними нужно только там, не до всех доходит и к концу года — даже запах не действует на сознание.

Работа с соединениями бериллия. Объясняю всем, что они ядовиты, выдаю перчатки, говорю, чтоб носы, глаза и прочие части тела не трогали, пока не снимут перчатки и руки не помоют. Через какое-то время замечаю, что одна девица в этих же перчатках берёт ручку и пишет в тетради наблюдения, а остальные стоят рядом и просто смотрят.

— Молодец, а потом перчатки снимешь и эту ручку руками будешь трогать, а то и в рот потянешь. Чего не попросила подружек записать наблюдения?
— Ой, а что, оно правда ядовито?!

Нет, блин, прикалываюсь! А перчатки просто так выдала, чтоб пробирки неудобно держать было.

— А можно мы половину опытов сделаем и домой пойдём? А остальное из книжки перепишем...

Господи, да мне вообще всё равно. Моё дело — реактивы и посуду приготовить и выдать, иногда помочь, если опыт сложный, а не отслеживать, кто что сделал. Не хотите делать, спешите на гульки — ваше дело. Только не надо через неделю спрашивать у меня при оформлении лабораторной, что должно было получиться тут, здесь и там — в книжке, оказывается, не написано. На коллоквиуме или экзамене попадётся реакция такая, а в голове-то пусто.

— А что здесь должно получиться?
— А почему тут растворилось, а тут нет?
— А почему тут газ пошёл?

Блин, перед кем пять минут назад распинался преподаватель, поясняя опыты?! И они даже не тупые: просто не хотят или не умеют включать мозг даже там, где нет ничего сложного. Это удивляет и задалбывает.

С ужасом жду наступающего учебного года и новых первокурсников. Говорят, должны быть ещё «круче» прошлогодних.

Недавно друг прислал мне адрес этого сайта. Прочитал, хохоча, все страницы до самого начала, а потом задумался.

Живу я в дивном городе Санта-Крус, что в Калифорнии, на берегу Тихого океана. Работаю в местом универе, где пишу диссер по истории, помощником профессора: проверяю контрольные, веду практические занятия. Так вот, @#$, задолбали неучи-студенты!

Русского языка они не знают. Это ладно, им и не положено. Но они и родного аглицкого тоже не разумеют, черти!
Когда девушка пишет «would of» вместо правильного «would have», потому что считает английский язык фонетичным, я готов бить тяжёлым тупым предметом. Когда юноша объясняет мне, что Андропов был великой русской поэтессой, а также Белым Генералом, а также одной из трёх степеней русской революции — готов отравить! Но это цветочки.

Не смеясь, серьёзным, блин, голосом, с первого дня четверти и до дня экзамена я предупреждал, что работы, написанные карандашом (а не ручкой), я просто не приму и читать не буду, а выброшу к е&@#ой матери, написав на них «0% из 100%». Всё равно какой-то кретин, думая, что я шутил, пишет мне экзамен карандашом. Силушкам моим конец, и только воспитание мешает найти этого болвана в коридоре и примитивно, невоспитанно наорать на него в жанре: «Ты чё думал, я шучу, дубина?! А нех#й! А вот тебе за дурость кол, сукин сын! У меня одна пара глаз на всю жизнь, а у тебя, мерзавца, оценок знаешь сколько?!» Проваливаю осла нафиг. Потом он пишет и жалуется: мол, я тут совсем ни при чём, я думал, он шутит, да и какая вообще разница, ручкой или карандашом писать?!

Дорогие мои ослики! Разница огромная: мне трудно читать сочинения, написанные карандашом! От ваших каракулей буквально болят глаза. И не надо вопить о моей придирчивости: если вас не научили следовать элементарным инструкциям ещё в первом классе, то первый появляющийся вопрос таков: кто вас выпустил из школы? Более того, кто вас, @#$, впустил в университет? И почему я должен страдать за недоработки ваших учительниц пятого и шестого класса? Мне недостаточно платят за такие муки, милые!