СМИ

Уважаемые продюссеры FM-радиостанций! Неужели вы действительно считаете, что люди настраиваются на вашу частоту, чтобы послушать словесный понос ведущего (диджеем его назвать язык не поворачивается)? Вы будете удивлены: радио включают, чтобы послушать музыку. У нас же сложилась ситуация, когда музыку по радио можно услышать только в середине дня и середине ночи. Остальное время занято обсуждениями:

— интимной жизни радиослушателей;
— подробностей их быта, питания;
— их занятий в свободное, рабочее, нерабочее время, во время сна;
— взаимоотношений с родственниками, знакомыми, соседями, собаками, кошками, хомяками, рыбками;
— работы, начальства, коллег, клиентов, служащих.

Чтобы слушателям стало еще веселее, зачитывание SMS перемежается тупым юмором ведущего, рекламой, и только иногда (чудо!) в эфир прорывается какой-нибудь трек.

Но самое интересное начинается, если в студии оказывается несколько ведущих. Это называется утренним (или вечерним) шоу. Когда поток словесного поноса одного из них начинает ослабевать, на смену сразу приходит другой, потом третий. Нести чушь они могут до бесконечности, прерываясь только на рекламу. Музыке в этих шоу места нет вообще. Мне просто надоело по утрам слушать не ту радиостанцию, репертуар которой мне нравится, а ту, где нет утреннего шоу. Из шести настроенных на автомагнитоле не грешит подобным лишь одна.

И напоследок. Уважаемые диджеи танцевальных радиостанций, убедительная просьба во время проигрывания треков не пытаться подпевать солисту или имитировать музыку своими губами, руками, ногами и прочими частями тела! Выходит отнюдь не мелодично, а зачастую и вовсе неприятно.

Добрый день. Я сатанист. Да-да, именно «добрый день», а не «ave Satanas». Вы не представляете, как меня задолбали две категории людей.

Первая — малолетки, которым кто-то где-то сказал, что «сотонизм — эта крута». Это те самые личности, которые, напившись портвейном за 35 рублей, рисуют на стенах надписи: «666SATANIST666 AVE SATAN». Те, которые в пьяном угаре совершают противозаконные действия: ломают надгробия на кладбищах и наносят ущерб религиозным организациям. Те, которые калечат и убивают ни в чём не повинных кошек. Казалось бы, какое нам до них дело? Все очень просто: по их действиях (таких намного больше, чем адекватных сатанистов) общественность и СМИ оценивают и нас, что совершенно несправедливо. Но об этом — далее.

Вторая — крайне далёкие от вопроса люди, которые при слове «сатанист» начинают гневную тираду: «Да вы церкви сжигаете! Да вы кладбища портите! Да вы нехристи проклятые! Вы там Сатану вызываете, с демонами общаетесь и заманиваете к себе честных христиан!» По первому пункту: церкви сжигал Варг Викернес, к сатанизму отношения не имеющий совершенно никакого. По второму было рассказано выше: это удел малолеток, по которым судят почему-то всех. Ведь никому не придёт в голову сделать вывод, что раз некий христианин убил спьяну мать, жену и дочь, то все христиане — опасные личности.

По третьему и четвёртому: да, привет вам от кэпа, мы действительно не христиане. Нам не нужно рассказывать о том, что нас кто-то покарает: мы не верим ни в какие «высшие силы». Ни в Бога, ни в Сатану, ни в прочих ангелов с суккубами. Неожиданно, да? Тот же Сатана для нас — всего лишь архетип, сборник качеств, которыми должен обладать сферический сатанист в вакууме, и против наших правил поклоняться кому-либо. Если вы услышали из СМИ о «секте сатанистов, поклоняющейся левому копыту Бафомета и приносящей в жертву кошек с собаками», знайте — эти люди могут быть кем угодно: дьяволопоклонниками, сектантами, просто больными на голову.

Сатанизм — философия, если так можно сказать, разумного эгоизма. Мы никогда никого ни в чём не убеждаем: сатанизм навязать невозможно. Сатанистом себя можно только осознать, имея определенный набор качеств. Мы просто живём, никому не мешая. Это один из главных законов: не мешать никому, если мешают тебе — попросить прекратить, если не прекращают — уничтожить. Можно и морально — убивать сатанист вряд ли станет, так как мы люди здравомыслящие, сидеть в тюрьме нам неохота.

Мы живём более-менее нормальной жизнью: учимся, работаем, заводим семьи и так далее. Просто наше мировоззрение отличается от вашего. Мы по всей строгости судим самих себя, сами полностью отвечаем за свои поступки и их последствия, при этом успевая получать от жизни полное удовольствие. И не навязывайте нам своё — мы взрослые, сформировавшиеся люди, и изменить что-либо в нас невозможно.

Работаю корреспондентом на городском телеканале. Каждый день работаем с операторами «в поле», снимаем самые разные репортажи. Население нередко нервничает.

— А что это вы тут фотографируете, а-а-а? — въедливо интересуется бабуля лет 70.

— А чё вы фотографируете? А возьмите у меня интервью! — требует скучающий гопник.

— Ой, а сфотографируйте ещё наши лавочки сломанные (новый пандус, качельки, картину неизвестного художника, бисерные поделки Машеньки Пупкиной)!

— Ну, вы же ещё тут долго будете фотографировать? Тогда, может, и в том помещении пофотографируете?

Люди! Мы не фотографируем — мы снимаем. Эта штука в руках у оператора — не фотоаппарат, а вполне современная телекамера. Что характерно, когда я вежливо поправляю вас, вы не реагируете совсем. Ругаете журналистов за некомпетентность, ограниченность, наглость — а сами?

А я интерн. Нет, не тот самый. Нет, меня не показывали по телевизору. С теми полудурками из сериала у меня есть только одно сходство: диплом медицинского вуза, полученный в прошлом году. Я не пью на рабочем месте, не путаю аспирин с экстази и не сплю с медсестрами в ординаторской каждый день. Я даже на работу не опаздываю. Нет, я не идеален. Я не всё знаю и не всё умею, но я люблю свою работу и постоянно учусь.

Слово «интерн» теперь является для моих знакомых поводом к постоянным шуткам и подколам, а у пациентов вызывает недоверие ко мне как к специалисту. Люди, вы что, в самом деле настолько верите этому «чудо-ящику»?

Странно, но по зомбоящику ещё иногда показывают научно-популярные фильмы. По большей части иностранные, поэтому с переводом. Про то, что весьма регулярно в этих переводах проскакивают глупейшие ляпы, уже писали. Ну, не владеют переводчики материалом, что с них взять… Но появившаяся мода приводить цифровые данные в каких-то дурацких единицах начинает действовать на нервы.

Свежайший пример. Крутили намедни кино про строительство научной станции в Антарктиде. Здорово, ничего не скажешь. Речь зашла про обсерваторию. И тут бодрый закадровый голос с энтузиазмом вещает, что десятиметровый телескоп весит двести с чем-то там тысяч килограмм. Отчего не в граммах, не в каратах? Тонны уже отменили?

И ещё: раз уж делаете перевод с иностранного на русский, может, стоит и иностранные единицы измерения переводить в международную систему СИ, хорошо понятную русскому человеку? А то как начнут сыпать цифрами в милях, квартах, футах, а ты сиди и пытайся сообразить, это мало или высоко?

Если к номеру телефона одной питерской радиостанции с круглосуточным вещанием добавить «8-921», получится номер моего мобильного телефона. Как назло, у этой радиостанции в эфире идёт ночная передача, в которую можно позвонить.

Подходит время передачи — начинается кошмар. Люди из Питера и других городов почему-то звонят мне и в полночь, и в два, и в четыре утра. Не понимая, что дозвонились не туда, они начинают выспрашивать меня, почему это не радио. Однажды среди ночи слушатель с сильным южным акцентом пытался спросить, не знаю ли я, кто поёт песню «Я уеду в Комарово». А что, «всё равно уже разбудил». Святая простота, блин!

Корпоративное приветствие по телефону: «Новости». Да, я работаю в редакции телеканала. Странно было бы, позвонив в банк, услышать такое вместо «Здравствуйте, это банк». Но нет же: пропуская моё приветствие мимо ушей, они начинают сразу спрашивать:

— А вы даёте кредиты населению?
— А какой у вас процент годовых?
— А какие документы нужны для получения кредита?

В прошлом я работала диджеем на местечковом костромском радио. Эфирное время не моё пока, сижу кофе наслаждаюсь. В эфире коллега. Интерактив: дозвонившийся отвечает на вопрос и получает приблуду от спонсора. Очередной звонок в студию:

— Здрасте-мордасте, я Вера, то да сё...
— Вера, вопрос: в день города над Костромой парил подарок от оператора мобильной связи. Что это был за подарок?
— Э-э-э....
— Большой, плывёт по небу...
— М-м-м...
— Вера, внимание, подсказка: ди...

Сопит в трубку.

— Вера, внимание: ди-ри...

Сопение усиливается.

— Вера, ди-ри-жа-а-а...

По голосу слышу: коллега сдерживает то ли всхрюк, то ли всхлип.

— (отчаянно) Я не зна-а-а-ю!

Подарок Вера так и не получила. Зато мы получили дикую истерику за рамками эфира и предмет разговоров ещё на неделю.

Я — музыкальный журналист-фрилансер. Периодически делаю репортажи с европейских фестивалей. Иногда получается так, что я езжу в гордом одиночестве, без фотокорреспондентов — музыкальная пресса, как правило, большими зарплатами не балует, а позволить себе поездку в Европу за собственный счёт могут и хотят далеко не все фотокоры. В этом случае мне приходится работать за двоих: не только собирать впечатления и проводить интервью, но и фотографировать всё происходящее. Естественно, на собственную полупрофессиональную зеркальную камеру. И вот тут начинается самое интересное.

— Этим говном ты ничего путного не снимешь! — заявляет парень с видом знатока и голосом, исполненным чувством собственного превосходства.

А вот и сниму! Спорить будем?

— Что ты вообще здесь делаешь с такой камерой?

Не поверите: то же самое, что и вы. Пытаюсь сделать хорошие, качественные снимки. Хотя, судя по всему, вы тут преследуете иную цель — раздавать ненужные комментарии и заниматься подростковым писькомерством: у кого объектив длиннее и толще. Смешно, честное слово.

— Профессионалы с такой техникой не работают.

Во-первых, профессионалы не лезут не в своё дело. У них и так работы хватает. А во-вторых, я что, пишу себе на лбу большими буквами: «Профессионал»?

Да, я профессионал, но в другой области, а фотосъёмка мне просто интересна как процесс. И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что фотомастерству мне ещё учиться и учиться — но скажите, вы что, видели мои работы? Нет? Так какого чёрта вы критикуете?

— Настоящему фотографу всё ясно уже по модели камеры.

Согласна, от оптики в этом деле зависит очень многое, но поверьте, если руки растут не из пятой точки, то хороший снимок можно сделать и более доступной аппаратурой. Настоящий профессионализм — умение поймать кадр хоть мыльницей, хоть айфоном. Увы, я не могу себе позволить дорогую оптику и работаю с полупрофессиональной техникой — но артисты, которых я фотографировала, после публикации материалов не раз со мной связывались и интересовались дальнейшим сотрудничеством, пусть я и не «настоящий фотограф».

И вообще, о чём спор? Вы профессионалы, я нет. Именно поэтому вы получаете за свою работу деньги, а я работаю на личном энтузиазме. Я вам не мешаю, так давайте и вы тоже мне мешать не будете.

Есть один научно-популярный телеканал, на котором разрушают мифы и рассказывают, как устроены вещи. Так вот, переводчики абсолютно не разбираются в технических терминах. Процессоры у них делают из силикона вместо кремния, при разрезании квадрата по диагонали получаются два равносторонних... квадрата. С химией не лучше: газ водород они не знают, так и говорят: «гидроген». Стыдно, товарищи, показывать такой непрофессионализм! В средней школе английскому учат лучше.