Образование

Я уже перестал раздражаться из-за неправильной пунктуации в объявлениях и рекламе. Гораздо хуже неумение выразить свои мысли словами, особенно на бумаге. Иногда из-за этого кардинально меняется смысл того, что до нас пытаются донести.

В моем подъезде недавно появилось такое объявление: «В связи с ремонтом квартир, пользоваться только грузовым лифтом и чёрным ходом». Авторская пунктуация сохранена, ну да бог с ней. А вот смысл… Имелось в виду, что люди, делающие в своих квартирах ремонт, должны доставлять стройматериалы и вывозить строительный мусор на грузовом лифте (он вообще-то такой же, как пассажирский, просто выходит на чёрный ход и потому «менее парадный»), а вносить-выносить всё это через чёрный ход. Судя по же формулировке объявления, кто-то уже с таким размахом ремонтирует свою квартиру, что это мы, простые смертные (а не грузчики и рабочие, делающие ремонт), должны ходить через чёрный ход и ездить исключительно на грузовом лифте. А ещё, наверное, иногда осматривать стены и потолки на предмет трещин и круглые сутки носить строительную каску. Согласитесь, разница существенная.

Выходит, наша старшая по подъезду, написавшая этот шедевр, владеет русским языком не намного лучше, чем какой-нибудь Равшан из «Нашей Раши»? Я, кстати, знаю многих приезжих, которые прекрасно говорят по-русски, и в этом отношении смотрятся гораздо лучше многих коренных москвичей. Стыдно.

Люди, учите русский! Остальные школьные предметы многим из вас никогда в жизни не пригодятся, а вот без знания родного языка придётся плохо и вам, и окружающим.

Учусь я на дизайнера архитектурной среды на архитектурном факультете лучшего в этой области вуза в городе. Архифак — дело специфическое, и люди, которые там учатся, тоже в толпе выделяются. Четыре года мучений над профпредметами развивают необходимые навыки, а занятия из разряда «вокруг да около» — выдержку. Но фишка в другом: это должно нравится, этим нужно интересоваться, должно быть желание этим заниматься. К четвёртому курсу на потоке должны остаться люди, которые окончательно сломали свой мозг об архитектуру и счастливы. Но вы, мои дражайшие одногруппницы, что вы здесь забыли?

— Почему нам не дают технических предметов? Мы что, только на бумаге будем проектировать?

Да вы воображение сначала расшевелите, а потом будете его в рамки ГОСТов загонять.

— Зачем нам столько технических предметов? У нас творческая специальность!

К четвёртому курсу пора бы знать, как кладётся перекрытие и сколько места занимает вентиляция. А «творческие» предметы были двумя курсами ранее, тогда вам как-то не до них было.

— А почему мы должны учить акустику (светотехнику, электрооборудование)?

Драгоценные! Вам лектор на первой же паре ответил: затем, чтобы ваши постно-вылизанные проекты кафе и офисов были удобны и разумны, а не выглядели издевательством над посетителями, когда они, поднявшись по красивущей лестнице, упираются носом в щитовую, и над строителями, которым приходится выделывать немыслимые пируэты, пытаясь вместить необходимое оборудование в ваше «дизайнерское решение». Между прочим, именно за такое пренебрежение они вас и не любят.

— Мы же на дизайнерской специальности, почему мы должны заниматься архитектурными проектами?

Дамочки мои ненаглядные! Город большой, и ещё как минимум два вуза считаются в этой сфере хорошими. Там дизайнеры занимаются дизайном, а архитекторы — архитектурой, это правда. Тогда какого чёрта вы делаете здесь? Собираете документы и переводитесь. Ни одна из вас не имеет представления о том, в чём заключается наша специальность. Название понравилось — а признаться за четыре года, что это не для вас, мозгов не хватило?

Я преподаватель в музыкальной школе по фортепиано. Задолбали меня родители.

— Здрасте, вот мой ребёнок, семь лет. Я хочу, чтобы он через неделю играл мои любимые песенки Баха!

Б#я, песенки! Это у вас песенки! У Баха — сонаты и сюиты. Я, конечно, понимаю, что хочется, но, мать вашу, ему же семь! Ребёнок считает плохо, и по программе он эти «песенки» хорошо если через пять лет сыграет.

— Ой, знаете, позанимайтесь, пожалуйста, с моим ребятёнком!
— Хорошо. Сколько лет?
— Четырнадцать.
— Извините, но в таком возрасте в музыкальную школу уже не берут.
— Но у него такой слух, такой слух! Может, вы к нам придёте?
— У вас есть фортепиано?
— Нет, а зачем?
— Чтобы играть на фортепиано, нужно фортепиано.
— Ясно… Может, у вас, а?
— У меня — пятнадцать баксов за полтора часа.
— Вы, б#я, о#уели! Я своего Вовчика лучше сама учить буду!

В силу обстоятельств пришлось самой набирать сотрудников в отдел, которым руковожу, причём выбирать пришлось из имеющих минимальный опыт работы по специальности. Именно в этот момент я утратила веру в нашу «способную, активную и продвинутую» молодёжь — не во всю, но в бóльшую её часть — и перестала удивляться тому, что люди с двумя красными и пятью синими дипломами не могут найти работу за «адекватную» зарплату.

Начала с просмотра резюме. В двух из трёх — опыт работы в пределах производственной практики, причём в местах, не имеющих отношения к профильной специальности, а желаемая зарплата — в размере моего оклада начальника отдела с шестилетним стажем работы. А работаю я, на минуточку, в банковской сфере, где зарплаты исторически несколько выше средних. На снижение не идут ни в какую; на резонный довод о том, что платить такие деньги им пока не за что, следует бронебойный ответ о том, что получать меньше они не могут себе позволить. Допрос с пристрастием показал, как вчерашние выпускники рассчитывают собственную стоимость: складывают все свои расходы, включая аренду квартиры (как минимум полноценной однушки около метро), стоимость двух отпусков в год за границей (не Турция, там уже были) и возможность посещать что-то лучшее, чем «Кофе Хауз» — и вуаля!

Фильтруем резюме, смотрим ценовую категорию пониже — и что же видим? Претенденты с опытом работы от полугода в нужной сфере. Видимо, только поработав, люди начинают осознавать свою истинную цену. Казалось бы, можно радоваться и приглашать на собеседования. Но на собеседованиях нас ждёт следующий сюрприз. Оказывается, претендент, поработав на первом после института рабочем месте всего ничего, уже считает себя достойным повышения и карьерного роста. Поэтому претендует он на должность, которая будет в обязательном порядке содержать слово «ведущий», а лучше «главный», с возможностью дальнейшего роста в обозримом будущем, а иначе он не согласен.

Но больше самих соискателей меня убила дама из отдела по трудоустройству одного из довольно престижных экономических вузов. Надо сказать, что предложить нам могли только заочников четвёртых-пятых курсов, то есть людей с незаконченным образованием, но на предложенную зарплату дама гневно ответила: «Наши студенты за такие деньги работать не будут!» Ну, не будут, так не будут. Раз они такие ценные, пусть сидят со своими «красными дипломами престижного вуза», многочисленными работами на разнообразные темы, дополнительными курсами и прочими прибамбасами дома и удивляются, почему они, такие «инициативные» и «быстро обучающиеся», не могут найти работу. А к себе в отдел я взяла тех, кто понимает: платят не за диплом, платят за качество и объём работы.

Я мечтала поступить в Институт стран Азии и Африки при МГУ на японистику. Среднюю школу закончила в Сибири. Семья у меня была небогатая, на взятки не заработала, так что приходилось надеяться только на свои силы и честную золотую медаль.

Во вступительной комиссии спросили без обиняков: куда прёте, провинция? Почему не ходили к нам на платные вечерние курсы весь предыдущий год? Ну как, стесняюсь сказать, я от вас живу в трёх днях езды. Ну, говорят, не знаем, на что вы рассчитываете. К нам неподготовленными не поступают.

Ладно, анкету приняли — не могли не принять. Первый экзамен — сочинение. Русский и литературу у нас преподавали углубленно вплоть до выпускного. Надеялась на пять, получила три: нашли смысловую ошибку на два штрафных балла.

Следующие два экзамена — устный по русскому и литературе и устный по английскому — были в один день. Зашла на русский и литературу. Спросили разбор слова и содержание «Мёртвых душ». Знаете, сложно получить золотую медаль, не прочитав «Мёртвые души», честно. Не буду доказывать, что я не верблюд и никогда не ошибаюсь, но ответ отскакивал от зубов. Только немного насторожило, что экзаменатор во время моего ответа маниакально улыбался, как безумный шляпник, и выпускал сигаретный дым мне в лицо. Не задали ни одного вопроса.

Экзамен по английскому. Первый вопрос комиссии: «Какой номер школы?» Опешила, но ответила. Комиссия переглянулась: о такой не слышали. Ну, неудивительно, ведь это в небольшом сибирском городе. Дальше цитирую по памяти: «Девушка, у нас нужно знание английского языка на уровне углублённой школы. Мы знаем все школы, где хорошо преподают. На что вы рассчитываете? Читайте текст». Прочитала. Ни одного вопроса. Вышла из кабинета. Через десять минут дали листок с оценками: три по руслиту, два по английскому. Двойку не апеллируют, идите домой. Помню, знакомые не верили, что два по английскому: по иронии судьбы моя сибирская школа как раз и была той самой углублённой.

Поступила я в РГГУ и очень свою школу любила. Цивилизованные преподаватели с уважительным отношением к студентам, небольшие классы и, простите за банальность, чистые туалеты с туалетной бумагой. И в Японию я всё равно попала, и работа у меня прекрасная, и по-английски я говорю свободно. А неуважаемым взяточникам из ИСАА хочу сказать: вы берите побольше, побольше. Когда генная инженерия изобретёт совесть на продажу, она вам очень дорого обойдётся.

В процессе моей недолгой педагогической деятельности больше всего меня задолбало не министерство, по пятому кругу изобретающее велосипед и утверждающее учебники, морально устаревающие ещё до сдачи в печать, не начальство, коего у меня было аж пять человек, каждый со своими заморочками. Задолбали даже не коллеги, выдающие подчас просто феерические перлы. Больше всего меня задалбывали родители.

— Почему у моего сына замечания по поведению? Он же такой смирный мальчик.

Ваш смирный мальчик затеял драку на уроке, а когда я начал его утихомиривать, пообещал встретить меня ночью в тёмном переулке «с корешами».

— А чё ты моему сыну два поставил? Я не понял, ты чё, вообще охамел?

Вот и он не понял, что записанное на уроке желательно хотя бы раз прочитать. Я уже не говорю о домашнем задании, которое он не делал никогда.

Все эти горе-мамаши и горе-папаши, которые на своего ребёнка находят от силы 15 минут в неделю, которые игнорируют собрания и записи в дневниках, внезапно прозревают и начинают качать права. Я при всём желании не успею наставить на путь истинный всех оболтусов в классе за те 40 минут, за которые должен ещё и изложить учебный материал. Двойка — не личное оскорбление, а информация вам и вашему чаду, что в какой-то области знаний у него пробелы.

Дорогой студент-информатик! Думаешь, ты один такой неспециалист? Ошибаешься: у нас, лингвистов, та же фигня.

У меня в дипломе написано: «переводчик в сфере экономики и бизнеса». Думаете, нас к этому готовили? А как же: один курс экономики, один курс экономического перевода, не больше. Зато волшебный теоретический предмет под названием «языкознание» — аж целых три курса, причем таких, что каждый вспоминается с содроганием. Переводчику на бизнес-переговорах просто необходимо знать, что Фердинанд де Соссюр — основатель семиологии и предшественник структурализма, а то уволят без выходного пособия. Впрочем, если поискать по карманам пару тысяч, то сдавать не обязательно.

Уважаемая преподавательница на первом курсе, возможно, мне пригодится знание фотошопа или теории вероятности, но, скорее всего, к пятому курсу я их забуду.

Дорогой завкафедрой физкультуры, умение проводить в пятом классе зарядку жизненно необходимо учителю, но мы-то переводчики, а вуз — лет двадцать как не педагогический.

Милые составители учебного плана, мне очень нужно уметь поддержать разговор о категорическом императиве Канта, но лучше бы я в это время училась поддерживать разговор на английском и французском.

Уважаемый декан, КВН и «Студвесна» — наше всё, но вы бы на выпускном хоть слово сказали о тех, кто пять лет старательно учился, пока остальные бегали по концертам.

Добрые вы наши преподаватели древних языков, знать наизусть «Отче наш» на древнеанглийском и отрывок из Евангелия на готском тоже необходимо. Особенно мусульманам, буддистам и иудеям.

И да, глубокоуважаемый ректор, университет предполагает получение общих знаний. Но почему тогда я «специалист», а не «магистр» или, на худой конец, «бакалавр»? Ах, они недостаточно общие? Куда ж дальше? Научиться высчитывать за пару секунд расстояние от Луны до Меркурия? Строить небоскрёбы? Разводить кольчатых червей в банках, а потом подпирать дипломом переводчика свой пустой холодильник?

Задолбали меня одногруппники. Вернее, не все, а особые личности, перетекающие в сущности. Да, подсказать один-два вопроса за контрольную я могу, но отвлекаться и посвящать всё время вам, дорогие мои, это слишком. На себя не хватит. Да, я и сам часто чего-то не знаю, и единственный способ получить верный ответ — спросить. Но я хоть читал тему перед этим и могу различить, говорят мне «гуманизация» или «гуманитаризация».

Особенно задолбала разновидность нелюбимого всеми вопроса «Точно?».

— Что во втором задании?
— Там объединение. Заштрихуй всё.
— Уверен?

Да не уверен я. Специально с толку сбиваю. Вру. Конечно, я в половине вопросов не уверен, но я так написал, и поэтому так говорю. И если случится ошибка, то она будет и у меня тоже. И виноват не я, а вы, что списали.

Есть, скажем, работа. Практическая. И в ней есть пример. В этот пример подставляешь свои числа, работаешь пять минут калькулятором — и готово. Так нет же, надо подойти и попросить написать. Конечно, в ответ получите: «Читай методу, там всё просто», а потом на что-то будете обижаться.

В общем, будьте добрее. Спросили — сидите и пишите. Дайте другим сделать своё задание. А если уж вам помогли, но неправильно, так вина в этом только ваша. Надо было не сидеть в аське и не шнырять по клубам, а уделить полчаса конспекту.

Я воспитываю младшего брата, который учится в 7 классе.

Задали вырастить кристалл из медного купороса. Дома купороса нет, сам ребёнок в городе его тоже не найдёт. Зашел на рынок перед работой — тот ещё только-только открывался. В результате плюнули и сделали точно такой же кристалл из обычной поваренной соли. Разница — только в цвете. Приходит моё чудо расстроенное: в дневнике за работу стоит ярко выведенная на три строки гигантская двойка. Интересные, увлекательные задания, говорите? Ну-ну.

Писали контрольную по истории. Даже не буду комментировать своё несогласие с тупой зубрёжкой дат и названий. Приносит домой листочек, оценка — 3. Все восемь ответов по существу правильны, указаны все даты и события. Почему трояк, спросите вы? За грамматические ошибки. Да, они есть, но не достаточно ли для этого трояка по русскому языку?

Существует в школе форма объяснительной о пропуске урока, которая содержит интересную такую формулировку: «Я, такой-то, прогулял урок такой-то, потому что…» Неважно почему. Руководство решило: прогулял, по-другому и быть не может.

Контурные карты по географии. Карандашей цветных у нас немало, но зачастую тем же цветом, что и в атласе, обозначить зону не выходит: накладка цветов даёт другой цвет, карандаш сломался, объект теряется на фоне уже раскрашенной зоны и т. д. Учитывая, что место под обозначения в контурной карте заполняется учеником, я предположил, что можно ввести свои цвета и обозначения. Оказывается, в таком случае нам опять-таки ничего выше тройки не светит. Ишь, развели тут самодеятельность!

И так везде. Снижение оценок за почерк, отступ от предыдущей работы в пять клеток вместо четырёх, спортивная форма не в тех цветах, что у остальных (хоть единая и не введена)… В моём кругу общения есть замечательные молодые специалисты, радеющие за своё дело, но они просто теряются в общей массе таких вот «вахтёров», вымещающих свой комплекс неполноценности на детях.

Я, конечно, не его фанат, но не надо всё сваливать на Фурсенко. К каждому министра не приставишь.

Задолбала меня российская медицина. Так нельзя лечить людей. Нельзя научиться хирургии или любой другой врачебной специальности за один год интернатуры и даже за два года российской ординатуры. Да и кто обучит российских врачей цивилизованной медицине? Та «красная профессура», которая профессионально состоялась в середине 70-х за пуленепробиваемым железным занавесом? Эти люди как не читали, так и не читают литературу на языке «потенциального противника». Учитывая тот факт, что английский в настоящее время является международным языком профессионального общения, языком 99% публикуемой в мире новой медицинской литературы и всех более-менее актуальных учебников, станет понятно, кто готовит подрастающее поколение российских врачей. Нельзя работать на оборудовании, которое подлежало списанию ещё в начале 80-х, нельзя вводить живым людям препараты, которые не были адекватно изучены, и уж тем более препараты, которые в исследованиях показали свою неэффективность.

Уехал я. Люблю берёзки издалека. Возвращаться? Не столько смущает зарплата втрое-вчетверо меньше, чем за границей, сколько отсутствие необходимого оборудования, препаратов и наличие дураков начальников. Я анестезиолог, и здесь, за пределами России, я уже привык к тому, что не могу начать анестезию, не имея в наличии всех необходимых для соблюдения цивилизованных стандартов безопасности препаратов и оборудования. Если у современного профессионального военного отобрать автомат и бронетехнику, посадить его на коня и дать в руки саблю, много он навоюет? Да ещё и под командованием товарища Будённого…